Рождение и развитие ислама и мусульманской империи (VII-VIII вв.) - [306]

Здесь ал-Мансур заявляет о себе не как о заместителе посланника Аллаха, а как о представителе Аллаха на земле. В том же духе переосмыслена им роль главы государства как распорядителя государственной казны. Обычно халиф рассматривался как глава общины, которому доверены средства, дарованные мусульманами в виде налогов с покоренных, даней и военных добыч – ал-Мансур же заявил себя казначеем Аллаха, без упоминания того, что он распоряжается достоянием всей общины на благо ей.

О взаимоотношении верховной власти и подданных, по представлению ал-Мансура, красноречиво говорит одно из его наставлений своему сыну ал-Махди: «Не будет благополучия у султана без силы и не будет благополучия у его подданных без повиновения; не будет процветания страны, если нарушена справедливость, не продлится благо султана и повиновение его подданных без денег». Конечно, эти формулировки ничего не меняли в финансовой системе Халифата, но свидетельствовали о том, что глава государства-религиозной общины превращается в обычного самодержца.

Представление ал-Мансура о всемогущем царе и безропотных подданных, ждущих от него милости и благоволения, явно родилось в его голове не самостоятельно, а под влиянием иранцев в его окружении, вроде Халида ибн Бармака. И в этом свете не выглядит случайным его распоряжение о ремонте Белого дворца сасанидских царей в Ктесифоне.

Несмотря на очевидное влияние иранской административно-политической традиции, ал-Мансур не был иранофилом. Сообщается, что, когда ал-Махди, проживший в Реййе несколько лет, возвратился в 768 г. в Багдад в иранском одеянии, отец заставил его одеться по-арабски и носить суданские сандалии вместо сапог. Как выглядела эта одежда, сказать невозможно, так как нет ни одного изображения арабов, относящегося ко второй половине VIII в. Во всяком случае, наше представление о халифе и его приближенных, сидящих в чалмах, совершенно неверно: в действительности они носили остроконечные шапки, калансувы, которые при ал-Мансуре были, видимо, чем-то вроде форменной одежды, как для служивших в Османской империи – феска. Это следует хотя бы из того, что ал-Мансур в 770 г. приказал носить очень высокие калансувы, так что их приходилось набивать камышом. По этому поводу один из поэтов сочинил двустишие:

Мы чаяли от имама получить прибавку,

а он прибавил высоту калансув.

Вот и ходят люди, а на головах

вроде винного кувшина в бурнусе.

О значимости калансувы говорит и то, что в рассказе о смотре войска в 774 г., когда ал-Мансур явился в доспехах, отмечается, что шлем на нем был надет на калансуву. Так что второго аббасидского халифа надо представлять в высокой черной шапке, а не в чалме.

Наиболее наглядно и убедительно концентрацию политической и экономической власти в руках халифа демонстрирует развитие Багдада. Ни одна из резиденций Умаййадов не была настоящей столицей – главным городом государства. Ни Дамаск, ни Зайтуна, бывшая 19 лет резиденцией Хишама, не обрели такого статуса. Иной была судьба Багдада.

Завершение строительства Круглого города ал-Мансура было лишь первым этапом формирования аббасидской столицы. Буквально через три года на северном берегу Тигра в местности ар-Русафа возник новый обширный район. Здесь в 151/768 г. остановился ал-Махди со своим войском, возвратившись из Хорасана. К 771 г. здесь возник новый город, окруженный оборонительной стеной и рвом, с большой мечетью и базарами. Из Диялы к нему был подведен канал. Через Тигр был наведен наплавной мост и, конечно, пространство между городом ал-Мансура и городом ал-Махди, за которыми закрепилось название Аскар ал-Махди («Лагерь ал-Махди»), стало интенсивно застраиваться.

Вместе с тем, Круглый город ал-Мансура, задуманный как идеальный «Город благополучия», перестал полностью удовлетворять халифа. В дополнение к большому дворцу с золоченой дверью и диковинным для своего времени изразцовым куполом, ал-Мансур начал строить другой дворец недалеко от моста, получивший название ал-Хулд («Вечность»), законченный в 774 г. В том же году из Круглого города было выдворено торгово-ремесленное население, размещавшееся в кольце между внешней и внутренней стеной. Причиной будто бы стало замечание византийского посла, которому ал-Мансур демонстрировал свою столицу, что опасно иметь рядом с резиденцией беспокойное торгово-ремесленное население, особенно мясников с их длинными ножами.

Выселенные торгово-ремесленные кварталы разместились к востоку и юго-востоку от Круглого города, в районе ал-Карх, где и до этого находились базары. Здесь были проложены просторные магистральные улицы, шириной в 40 локтей (20 м), старые невзрачные постройки безжалостно сносились, и строились новые лавки, мастерские и жилые дома. Расходы на эту реконструкцию ал-Мансур взял на себя. Словом, через десять лет после постройки Круглого города Багдад вырос по площади в несколько раз, превзойдя другие центры Халифата.

Ал-Мансур не ограничился этим. В 770 г. он поручил ал-Махди перестроить Ракку. К этому времени позднеантичные города с четкой планировкой и прекрасной архитектурой после исчезновения муниципальной организации, следившей за порядком в городе, утратили былую упорядоченность: промежутки в многочисленных колоннадах закладывались и превращались в лавчонки и мастерские, никто не соблюдал красной линии застройки улиц, снаружи у городских стен беспорядочно лепились различные постройки.