Рождение и развитие ислама и мусульманской империи (VII-VIII вв.) - [305]

Кадастрирование было встречено местным населением враждебно, были какие-то волнения, которые пришлось подавлять вооруженной силой. Эти события упоминает только один христианский автор, мусульманские источники не упоминают ни о кадастре, ни о волнениях. Эти волнения, скорее всего, были вызваны не введением земельного налога, а составлением нового кадастра, который выявлял не учтенные прежде обработанные участки и какие-то иные объекты, избегавшие обложения. Вспомним, что очередной кадастр, проводившийся при Абдалмалике, воспринимался, чуть ли не как пролог к пришествию Антихриста. На деле раздел зерна происходил следующим образом.

Зерно в Ираке было не просто продуктом питания, но и чем-то вроде резервной валюты. Огромные массы зерна выбрасывались из халифских амбаров на продажу. Из государственных амбаров (дар ар-ризк) выделяли продуктовые пайки (ризк) воинам и другим лицам, занесенным в диваны. Это зерно, сохраненное до времени сева, когда поднимаются цены на него, приносило дополнительную прибыль, а в голодные годы появление его на рынках смягчало социальную напряженность.

Другой областью обширного зернового хозяйства был Египет, из него часть зерна отправляли в приморские города Сирии, в Медину и Мекку. Остальное оставалось на месте, реализовывалось и в денежной форме вместе с другими денежными сборами поступало в Багдад.

В Ираке раздел урожая происходил следующим образом: сжатую пшеницу и ячмень из определенного округа или селения свозили на общий ток, строго следя за тем, чтобы возчики не просыпали зерно по дороге и чтобы крестьяне не подбирали его. Таких токов в центральной части Ирака (без областей Басры и Мосула) было 635. На току снопы пшеницы и ячменя расстилали по земле, и пара быков, таща за собой волокушу, размельчала колосья и солому. Провеянное зерно складывали в амбаре в большую кучу, и чиновник определял количество зерна. Затем происходило настоящее взвешивание зерна на больших весах. И чиновник, и весовщик получали свою толику из этого зерна. Халифское и государственное зерно свозилось в центральные амбары, а землевладельцы и крестьяне делили оставшееся между собой на месте. По данным географа конца IX в. Ибн Хурдадбеха, восходящим к 204/819–20 г. в Ираке было собрано в виде налога 72550 курров пшеницы и 26 100 курров ячменя (курр равнялся 29,25 ц), что составляет 2122102,5 ц и 2810250 ц. Курр пшеницы в эти годы стоил 600 дирхемов, а курр ячменя 300 дирхемов, то есть все собранное в виде налога зерно стоило 72360000 дирхемов. Налогов, собиравшихся деньгами, было значительно меньше 9924000 дирхемов.

Автор начала X в. Кудама приводит несколько иные цифры: 177200 курров пшеницы и 99721 курр ячменя. Стоимость всего зерна он определяет в 100851150 дирхемов, а деньгами было собрано 8095800 дирхемов. И по этим данным стоимость собранного зерна была во много раз больше, чем налоги, собранные деньгами.

Эти средства поступали в государственную казну. Каковы были сборы с личных владений халифа в это время, мы не знаем, но, несомненно, они исчислялись миллионами дирхемов. Налоги, собранные в провинциях, пересылались в центр не целиком, а за вычетом местных расходов, составляя примерно половину. Так известно, что примерно из 5 млн динаров, собиравшихся в Египте, в Багдад пересылалась около 2,5 млн динаров (75 млн дирхемов). Точно определить, какая часть денег пересылалась из других провинций, сказать трудно. Во всяком случае, сверх поступлений из Египта, можно говорить примерно о 200 млн дирхемов.

Определенных сведений об увеличении налогового гнета при ал-Мансуре нет, хотя, конечно, иногда злоупотребления налоговых чиновников вызывали серьезные восстания, как это было в Египте в 150/767 г. и в 155/772 г.

Способов обобрать налогоплательщиков было достаточно: обман при обмере участков, обвешивание, обман при пересчете денег на монеты теоретического веса, незаконные поборы на оплату работы землемеров и весовщиков, махинации с недоимками. Налог платили не земледельцы, а землевладельцы, но они, в свою очередь, старались переложить часть своих тягот на своих арендаторов. Сборщики налогов обманывали вышестоящие власти, с чем, конечно, последние старались по мере возможности бороться.

В «Истории Мосула», написанной во второй четверти X в., процитировано письмо из халифской канцелярии наместнику Мосула, направленное 3 шавваля 152/9 октября 769 г. по поводу денег, присвоенных чиновниками при сборе налогов за 148/765 г. «Дошла до амира верующих записка с жалобой на некоторых финансовых чиновников (умм) амира верующих в округах Мосула и их помощников, и их сборщиков налогов, их монетных контролеров, и им подобных, что деньги присваиваются (букв, "отсекаются")». Далее наместнику предписывалось строго отнестись к обманщикам, наказать и отобранные деньги отослать в казну (байт ал-мал) Багдада.

В том, что чиновники утаивали часть собранных налогов, нет никакой сенсации, здесь интересно то, что при этом упоминаются денежные контролеры, которые обычно остаются в тени в подобных случаях, и то, что финансовые чиновники названы чиновниками амира верующих; формулировки такого рода при Умаййадах не встречались. Этот оборот в документе можно было бы счесть случайностью или ничего не значащей формулировкой, но вот как определил свое положение ал-Мансур в проповеди на Арафате во время одного из своих паломничеств: «О люди! Воистину я султан Аллаха на его земле, который управляет вами по его указаниям, его одобрению и его руководству по праведному пути, и хранитель его сокровищницы…»