Рождение и развитие ислама и мусульманской империи (VII-VIII вв.) - [304]

Ал-Мансур упорно шел по пути превращения из имама, первого среди равных в общине, в настоящего самодержца. Он беспощадно расправился с Абу Муслимом, который мог стать соперником во власти, и с равандитами, поклонявшимися ему как воплощению божества, чтобы не оказаться в какой-либо зависимости от них. На этом пути он не остановился перед нарушением клятвы, лишив своего двоюродного брата Ису ибн Мусу права на престол.

Он не позволял своим наместникам засиживаться на одном месте, чтобы они не становились слишком сильными и опасными для его власти. Редко кто из них оставался на одном месте более двух лет, хотя, конечно, в каких-то случаях их смещали из-за неспособности справиться со сложными ситуациями. Так в беспокойной Басре за 20 лет правления ал-Мансура было 17 наместников и даже в духовной столице Халифата, Медине, за то же время сменилось 6 правителей. Представители династии в этой череде властей не были устойчивее – их, пожалуй, еще опаснее было надолго оставлять на одном месте.

Вместе с тем ал-Мансур приближает к себе людей, происхождение которых не позволяло бы им претендовать на власть, и которые зависели от его воли. Самой заметной фигурой в его окружении становится Халид ибн Бармак, сын главного жреца храма огня (или настоятеля буддийского храма) в Балхе.

Концентрация власти в руках одного лица неминуемо должна была вести к появлению центральных органов и высших представителей бюрократии, функционеров государства, а не представителей племенной верхушки. Ал-Мансуру приписывали такой перечень основных лиц государства: у трона четыре опоры – судья, сборщик налогов, начальник полиции и начальник почты. Однако, из названных лиц, пожалуй, никто, кроме начальника почты, не управлял соответствующей системой в масштабе государства. Судей в провинциях назначали либо наместник, либо по воле халифа при смене наместника, а уж начальников полиции точно назначали наместники.

В этом перечне государственных мужей отсутствует важнейшая фигура – глава гражданской администрации – вазир, появление которого иногда приписывается правлению ал-Мансура, и первым его вазиром называется Халид ибн Бармак, хотя упоминаний о нем в этом качестве у ранних историков не имеется.

Единственное конкретное мероприятие административно-финансового характера, проведенное ал-Мансуром, которое упоминается ранними мусульманскими авторами, это введение в 772 г. нового метода взимания земельного налога не по твердой ставке, а из доли урожая. В этом году в Верхней Месопотамии была проведена всеобщая опись имущества, земель, построек и скота. При этом жители (не указано, кто именно) попросили халифа ввести издольный налог, харадж мукасама, что и было исполнено после какого-то неясного «раздела пополам». Как проводилась замена одной формы налога на другую, каких земель и культур он касался и на какой территории был введен остается загадкой.

Впрочем, несколько отрывочных сведений, связанных с этой реформой позволяют судить о подходах к налогообложению. Как уже говорилось, существовали две ставки налога: налог с покоренного населения, харадж, который составлял половину урожая или его стоимости, и привилегированный налог, ушр (одна десятая), который платили мусульмане, и который определялся как закат с земли.

На первый взгляд все настолько ясно, что никаких пояснений не требуется, и всюду в востоковедной литературе мы встретим утверждение, что покоренные народы отдавали половину урожая, а мусульмане – одну десятую. Однако, в тексте сообщения о введении издольного хараджа говорится, что ушр равнялся одной пятой после раздела половины. Дело в том, что никто из мусульман за пределами Аравии не обрабатывал землю сам, в любом случае, покупал ли он землю или получал в пользование государственную землю (кати‘а), обрабатывали ее местные крестьяне, потомственные арендаторы. По самым несомненным сведениям, арендатор, выполнявший весь цикл работ собственным инвентарем, на своем тягле и со своими семенами, получал половину урожая – хозяин земли получал вторую половину и из нее платил соответствующую долю в виде налога. Частный землевладелец отдавал половину из своей половины, а пользователь кати‘а – 1/10 общего от всего урожая из своей половины, что равнялось 1/4 его доли. Таким образом, частному землевладельцу оставалась 1/4 урожая, а пользователю кати‘а – 0,4.

Эта необычная трактовка распределения доходов между участниками владения и совладения землей подтверждается тем, что по совершенно неоспоримым указаниям мусульманских юристов производственные затраты исключались из обложения. И в первом, и во втором случае оплата труда земледельца рассматривались как производственные затраты. Пользуясь терминологией классической политэкономии, можно сказать, что норма эксплуатации земледельца равнялась 50 %, а с точки зрения собственника земли соответствовала производственным расходам.

К сожалению, этот важный и интересный вывод из сообщения о введении издольного хараджа, не описывает процедуры перехода с одного вида хараджа на другой, тем более что налог по твердым ставкам продолжал свое существование.