Розанов - [148]
«Великий Четверг, ночь. Только что простоял “со свечечками”. И опять пережил это умиление. Но (так) как насчет “свечечек” у меня уже написано в “Апок.”, то слушал особенно внимательно и вразумительно. И вот – впечатление: “нет, что-то надо выбирать: или Вет. Зав. или – Новый. И тогда – только Новый, или же один только Ветхий”».
Выбор, сделанный на словах нашим героем, очевиден, как очевиден и новый, еще более яростный накат розановского антихристианства за полгода до смерти в письме тому же адресату в августе 1918 года[121]. В сущности, именно в посланиях Голлербаху брань против Христа выразила себя еще более отчетливо и определенно, чем в опубликованных главах «Апокалипсиса нашего времени». Читать розановские письма той поры, равно как и неопубликованные фрагменты «Апокалипсиса», и правда жутковато, как если бы перед тобой был человек, в которого в прямом смысле этого слова вселился поэтический бес.
«Я взял маленькое зернышко…
Пшеничное, мягкое.
И раздробил им Голгофу и Христа.
Хотя они железные.
Я взял пахучесть половых органов…
Полевой фиалки…
И погасил мирру и ладан всех лампад мира.
И там, где было море слез, теперь улыбка…
Зернышко. Зернышко – прорастай сквозь Голгофу.
Зернышко, Зернышко, прорастай сквозь Голгофу…
Зернышко, Зернышко, прорастай сквозь Голгофу.
И побледнел Христос перед Розановым, который Ему напомнил о зерне».
Меж тем в стране началась гражданская война, большевики развязали красный террор, была расстреляна царская семья (но никакой реакции на это событие в розановских «листьях» нет – не знал, пропустил, не придал значения?), а в белом русском Крыму в тот великий и страшный год – по Рождестве Христовом 1918-й, от начала же революции второй – умерли связанные таинственными нитями друг с другом и с сергиевопосадским инсургентом две строгие православные старухи: жена «провалившегося» Достоевского и его печальная возлюбленная.
О кончине Анны Григорьевны В. В. узнал от Измайлова, а о смерти Аполлинарии Прокофьевны ему никто сообщить не мог, но едва ли это известие как-то взволновало бы его. Покуда Россия по-прежнему искала и строила утопию в своем страшном будущем, Розанов уходил все дальше в прошлое и давно был не здесь и не сейчас. Шаркающими старческими шажками философ ходил своей последней осенью по земле Сергия Радонежского, любовался «изумительным оранжевым видом», смотрел последний раз на «птичий бал» и провожал взглядом улетающих на юг птиц – далеко, должно быть в Египет же, к солнцу, они улетали – и грезил той таинственной, волшебной никогда не виданной им страной. А потом возвращался домой в голодное, холодное жилище с больной женой и двумя несчастными дочерьми, которым ничем не мог помочь.
Там он иногда занимался хозяйством («И вот я качаю воду, колодезь так труден. Вася, Варя уехали. У Нади почки бол. Таня – слабенькая… В бак кухонный входит 12 ведер. Сегодня маме мыться… Не дают папке работать»), съедал свой бедный ужин, садился за письменный стол и при тусклом свете коптилки писал о том, что христианство – это «религия ужаса», что «христианство и Бог несовместимы», «христианство есть абсолютная бесполость и след. абсолютный атеизм», что «нужно именно потрястись христианству. Лопнуть. И из-под себя как пустого открыть опять Озириса. Который сотворит мир. Вырастит из себя. Вот отчего реставрация Египта – необходима… И мы будем петь хвалы египетскому фаллу…». А еще просил неведомо у кого: «Ох, устал. Лет бы 5 прожить. Натворил бы я великих дел. Кончивши Египет и разгадку…»
Ему действительно казалось в эти часы, что он приблизился к тайне бытия, и все это было еще ужаснее и абсурднее, чем майская ночь в доме Минского на Английской набережной в девятьсот пятом, чем все его декадентские шалости, вместе взятые, все условные измены жене с четырьмя девушками, все проклятые «опыты» – это был какой-то грандиозный личный провал, куда рухнула вся его шестидесятидвухлетняя жизнь и потянула за собой жизни его близких.
«Как можно быть христианином и сейчас же не сойти с ума? Можно оговориваться шуточками. Как только дело доходит до серьезного восприятия – начинается сумасшествие».
Возможно, в этих словах и есть ключ ко всему. Розанова всю жизнь разрывали крайности духа, и сколь долго его терпеливая, эластичная натура этого разрыва ни терпела, в какой-то момент он сам себя не выдержал и надорвался. От голода, холода, несварения желудка, неверных теней и гулких звуков в большом поповском доме. И все чаще стучал сморщенным кулачком и сучил худенькими ножками, сделавшись похожим на язычника, который обиделся не на истинного Христа Сына Божия, а на идола, которого за Христа принимал, когда что-то пошло не так, и принимался яростно его топтать. И только однажды, когда звездной сентябрьской ночью восемнадцатого года вдруг зазвонили в Лавре в колокол, оторвался на миг от своего безумия, замер, как будто что-то вспомнив, и посреди антихристианского, горячечного бреда написал: «Этот неизмеримо красивый гул пронесся. Я понял, до чего неизмеримо Православие. Вот революция. Советы депутатов. 4 часа. И этот звук – долгий, до того красивый – безумно. Он долго, долго гудел. И замирал так, что я плакал… Это было до такой степени величественно, неизъяснимо, что все сердце, вся душа кинулась: “туда! туда!”».
Алексей Варламов – прозаик, филолог, автор нескольких биографий писателей, а также романов, среди которых «Мысленный волк». Лауреат премии Александра Солженицына, премий «Большая книга» и «Студенческий Букер». 1980 год. Вместо обещанного коммунизма в СССР – Олимпиада, и никто ни во что не верит. Ни уже – в Советскую власть, ни еще – в ее крах. Главный герой романа «Душа моя Павел» – исключение. Он – верит. Наивный и мечтательный, идейный комсомолец, Паша Непомилуев приезжает в Москву из закрытого секретного городка, где идиллические описания жизни из советских газет – реальность.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.
Алексей Варламов – русский писатель, современный классик, литературовед и доктор филологических наук. Являясь авторов романов, рассказов, повестей, а также книг биографического жанра, Алексей Варламов стал лауреатом целого ряда литературных премий. Произведения писателя, собранные в этой книге, представляют собой лучшие образцы русской реалистической художественной прозы – глубокой и искренней прозы «с традицией».
Книга известного писателя Алексея Варламова «Григорий Распутин-Новый» посвящена не просто одной из самых загадочных и скандальных фигур русской истории. Распутин – ключ к пониманию того, что произошло с Россией в начале XX века. Какие силы стояли за Распутиным и кто был против него? Как складывались его отношения с Церковью и был ли он хлыстом? Почему именно этот человек оказался в эпицентре политических и религиозных споров, думских скандалов и великокняжеско-шпионских заговоров? Что привлекало в «сибирском страннике» писателей и философов серебряного века – Розанова, Бердяева, Булгакова, Блока, Белого, Гумилёва, Ахматову, Пришвина, Клюева, Алексея Толстого? Был ли Распутин жертвой заговора «темных сил» или его орудием? Как объяснить дружбу русского мужика с еврейскими финансовыми кругами? Почему страстотерпица Александра Федоровна считала Распутина своим другом и ненавидела его родная ее сестра преподобномученица Елизавета Федоровна? Какое отношение имеет убитый в 1916 году крестьянин к неудавшимся попыткам освобождения Царской Семьи из тобольского плена? Как сложились судьбы его друзей и врагов после революции? Почему сегодня одни требуют канонизации «оклеветанного старца», а другие против этого восстают? На сегодняшний день это самое полное жизнеописание Распутина, в котором использованы огромный исторический материал, новые документы, исследования и недавно открытые свидетельства современников той трагической эпохи.
«В семидесятые годы прошлого века в Москве на углу улицы Чаплыгина и Большого Харитоньевского переулка на первом этаже старого пятиэтажного дома жила хорошенькая, опрятная девочка с вьющимися светлыми волосами, темно-зелеными глазами и тонкими чертами лица, в которых ощущалось нечто не вполне славянское, но, может быть, южное. Ее гибкое тело было создано для движения, танца и игры, она любила кататься на качелях, прыгать через веревочку, играть в салочки и прятки, а весною и летом устраивать под кустами сирени клады: зарывать в землю цветы одуванчиков и мать-и-мачехи, а если цветов не было, то обертки от конфет, и накрывать их сверху бутылочным стеклышком, чтобы через много лет под ними выросло счастье…».
«Свое редкое имя Саввушка получил по причудливому замыслу судьбы. Его мать жила в молодости в Белозерске и работала поварихой в школьной столовой. Была она столь же хороша собой, сколь и доверчива, к ней сваталось много парней, но замуж она не выходила, а потом вдруг уехала, не сказав никому ни слова, в Заполярье. Полгода спустя у нее родился сын. Чуть окрепнув, она снова встала к плите, но работать теперь пришлось больше прежнего, и несколько лет спустя никто бы не узнал красавицу Тасю в изможденной женщине, тяжело бредущей в глухую полярную ночь к дому…».
В созвездии британских книготорговцев – не только торгующих книгами, но и пишущих, от шотландца Шона Байтелла с его знаменитым The Bookshop до потомственного книготорговца Сэмюэла Джонсона, рассказавшего историю старейшей лондонской сети Foyles – загорается еще одна звезда: Мартин Лейтем, управляющий магазином сети книжного гиганта Waterstones в Кентербери, посвятивший любимому делу более 35 лет. Его рассказ – это сплав истории книжной культуры и мемуаров книготорговца. Историк по образованию, он пишет как об эмоциональном и психологическом опыте читателей, посетителей библиотек и покупателей в книжных магазинах, так и о краеугольных камнях взаимодействия людей с книгами в разные эпохи (от времен Гутенберга до нашей цифровой эпохи) и на фоне разных исторических событий, включая Реформацию, революцию во Франции и Вторую мировую войну.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.
Многогранная дипломатическая деятельность Назира Тюрякулова — полпреда СССР в Королевстве Саудовская Аравия в 1928–1936 годах — оставалась долгие годы малоизвестной для широкой общественности. Книга доктора политических наук Т. А. Мансурова на основе богатого историко-документального материала раскрывает многие интересные факты борьбы Советского Союза за укрепление своих позиций на Аравийском полуострове в 20-30-е годы XX столетия и яркую роль в ней советского полпреда Тюрякулова — талантливого государственного деятеля, публициста и дипломата, вся жизнь которого была посвящена благородному служению своему народу. Автор на протяжении многих лет подробно изучал деятельность Назира Тюрякулова, используя документы Архива внешней политики РФ и других центральных архивов в Москве.
Эрнст Иоганн Бирон — знаковая фигура российской истории XVIII столетия. Имя удачливого придворного неразрывно связано с царствованием императрицы Анны Иоанновны, нередко называемым «бироновщиной» — настолько необъятной казалась потомкам власть фаворита царицы. Но так ли было на самом деле? Много или мало было в России «немцев» при Анне Иоанновне? Какое место занимал среди них Бирон и в чем состояла роль фаворита в системе управления самодержавной монархии?Ответам на эти вопросы посвящена эта книга. Известный историк Игорь Курукин на основании сохранившихся документов попытался восстановить реальную биографию бедного курляндского дворянина, сумевшего сделаться важной политической фигурой, пережить опалу и ссылку и дважды стать владетельным герцогом.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.