Розалинда. Детектив - [47]

Я перестала смеяться. Я выдохнула. На глазах остались лишь слезы.

— Я все понимаю, — сказала я, — К тому же, Вы — спасли мне жизнь.

— Увы, я хотел. Но нас обоих спасла Грэйс, — слабо улыбнулся Александр.

Тут я решила задать давно интересующий меня вопрос:

— Но это ведь Вы убедили ее помочь. И я хотела бы узнать, как…?

Александр посмотрел на меня как-то странно.

— Вы правда не помните ничего из того, что произошло после того, как Генри начал пить вашу жизненную силу?

Вопрос мне не понравился.

Александр снова пошел по дороге, больше не смотря мне в глаза.

— Грэйс усыпила нас дурман-порошком. Он был припасен у нее на тот случай, если ее лот все же возьмет Фредерик. Как видите, она собиралась бороться до конца… Генри тоже пообещал сохранить ее жизнь, если она поможет нам расстаться с нашими, — сказал Александр, — Впрочем, Грэйс не верила Генри. и так же, она хотела узнать у меня кое-что. По правде говоря, она хотела узнать у меня, где ее ребенок.

Я приостановилась. Александр продолжал идти.

— Я гостил у Аронов перед несостоявшейся свадьбой Грэйс. Вы уже знаете это. И я заметил странности в поведении девушки…Однажды вечером, я увидел ее выходящей из старого сарая на отшибе поместья. В руках у Грэйс был какой-то сверток, и она сильно нервничала. Я насторожился, и решил проследить за ней. Очень скоро я услышал детский писк, и понял, что, а вернее, кого держит Грэйс. Но в тот момент, когда она подошла к колодцу, я и представить себе не мог, что она сделает…А потом я увидел, как она кладет дитя в ведро и опускает его на самое дно колодца. Я мог остановить ее, но не стал. Я не знал, на что она способна в таком состоянии. Я решил подождать. Едва она скрылась — а убежала с места преступления Грэйс очень быстро — я ринулся к колодцу и достал ребенка. Он не успел даже переохладиться. Я снес ребенка в деревню, принадлежавшую соседнему графу, и не зависящую от Аронов. Я отдал его местной доярке. Позже, я подыскал малышу другой дом. Грэйс не должна была знать, что ее сын жив. Но она знала, что я узнал ее тайну. Я сам раскрыл себя — когда отец Грэйс решил вступиться за нее, я посоветовал ему не делать этого. После меня выгнали из дома Аронов. На аукционе мыс Грэйс не общались. Она думала, что ребенок ее мертв. Она готовилась поплатиться за это. А я знал — что он жив. И не сказал ей. Не сказал, до самого последнего момента. Но когда на кону стояла наша с вами жизнь, я раскрыл карты. Грэйс сказала, что поможет, если я скажу, где ее ребенок. И я сказал. Теперь я никак не могу понять, хорошо это или плохо…

Александр говорил уже более для себя, словно исповедь, и я покорно слушала.

— Грэйс ведь мать малыша. Но она же была и его убийцей. Какое право я имел раскрыть его местоположение? Какое право я имел молчать, что он жив?

Мы остановились. Глаза ниши встретились.

— Я не знаю. Не спрашивайте, — тихо сказала я.

И тут Александр рассмеялся.

— Ох, Розалинда, простите, это не смешно, но…

Александр смеялся и смеялся, не в силах остановиться.

И я рассмеялась в ответ.

Странно. Необъяснимо. Аукцион был королевским орудием, его судом. И целью этого суда, его высшим наказанием, была не потеря эфимерной чести, нет. Цель аукциона — свести с ума. С ума сошел бедный мальчик Генри, ставший жестоким убийцей. С ума сошла аристократка Грэйс, разрывавшаяся между своим грехом и своими желаниями. С ума сошел ее отец, пытавшийся оставить дочь ангелом в глазах мира. С ума сошел Сэлвер Освальд, решивший отдать труд своей жизни за любовника сестры. С ума сошла Аманда, предлагавшая свое тело как лот. И сумасшедшим был Курт Хьюгсон, любивший так сильно, что он предпочел любовь своим руке и ноге. Фредерик уже давно был сумасшедшим. А лициатор — горный эльф- лишь он остался просто лициатором. Что же до нас с Александром, то мы смеялись. Смеялись до слез. Выплескивая горе, страх, боль, ужас и тьму, поселившиеся в нас на аукционе.

И вдруг мы остановились. Мгновенно. Оба. Дыхание наше было сбито. На глазах все еще стояли слезы.

Губы Александра что-то прошептали. Я не слышала.

Он повторил еще раз. Кажется, это было мое имя.

— Да? — мягко спросила я, использую последний кислород, оставшийся в моих легких.

И в этот момент мы услышала стук копыт. За приятной беседой, мы уже вышли к лесной дороге. К нам приближался дилижанс.

В мгновение ока черная карета оказалась возле меня.

— Едешь, красотуля? — окликнул меня извозчик.

Я кивнула.

Александр закинул наверх мой чемодан. я поставила ногу на подножку дилижанса.

— Розалинда, — вдруг услышала я.

Я обернулась. Александр смотрел на меня, протягивая мне руку.

— Розалинда, — повторил он.

Я спустилась с дилижанса. Мои руки оказались в его руках. Александр посмотрел мне в глаза. Мое дыхание остановилось.

— Розалинда. Пожалуйста, смените работу, — сказал он.

Мои руки выскользнули из его. Я запрыгнула в дилижанс.

— И не мечтайте! — подмигнула я Александру, садясь у окна.

Александр вдохнул, явно разочарованный.

Дилижанс тронулся с места.

Из записок г-на Холмса

Я еду в Пески. Мрачное, мало приветливое графство. И я, как и многие путешественники до меня, непременно объехал бы его стороной, но, увы, дела звали меня именно туда.