Роза ветров - [136]
Ответ оказался ошеломительным.
— Этого не может быть… Так невозможно…
Завойко, чуть оглянувшись, заметил в окне сгоравших от любопытства домочадцев и тайком махнул им, чтобы исчезли.
— Весь Аян об том говорит, ваше превосходительство. Гиляки не так давно приходили с Амура для торговли. Говорили, что какие-то дикие их сородичи напали на большой русский корабль. Команду, мол, перебили, а транспорт сожгли… Вы бы вошли в дом, Николай Николаевич. Хозяйка там заждалась. Давно уж и стол накрыт. Проголодались, наверно, с дороги…
— Что? — Муравьев поднял непонимающий взгляд на хозяина дома, а затем повернулся к штабс-капитану, стоявшему позади него. — Миша… Ты вот что… Распорядись насчет…
Не договорив, он снова опустил голову, помотал ею, как будто у него болели зубы, после чего развернулся и безо всяких объяснений пошел прочь. Завойко по инерции шагнул следом за ним, но штабс-капитан вежливо и вместе с тем довольно решительно придержал его за руку.
— Господин генерал-губернатор желает прогуляться.
— Да? А как же…
— Я могу с вами отобедать. Уверен, что его превосходительство скоро к нам присоединится.
Завойко в недоумении покосился на офицера, и тот широко и приветливо ему улыбнулся.
— Барон Врангель просил передать поклоны вам и вашей очаровательной супруге. — Штабс-капитан любезно склонил голову в сторону окна, откуда, несмотря на запрет мужа, выглядывала с легкой опаской племянница недавнего директора Российско-Американской компании.
— Ну что же… — Начальник порта нерешительно кивнул. — Тогда пройдемте. Не знаю вашего имени, извините.
— Михаил Семенович Корсаков. — Штабс-капитан элегантно и ровно настолько, чтобы не уронить своего петербургского превосходства, поклонился капитану 1 ранга. — Простите великодушно, что до сих пор не представился. Офицер по особым поручениям при его превосходительстве.
Собирая экспедицию на отдаленный Восток, Николай Николаевич Муравьев сам ехать туда не собирал-с я. Ему не хотелось оставлять свою прелестную молодую жену, для которой после милой Франции даже Иркутск был вполне достаточным обременением к их браку Тем более что ни один предыдущий руководитель Восточной Сибири ни Охотск, ни Петропавловск до сей поры не посещал.
Чем и воспользовался Государь Император, отправляя туда Муравьева в своей излюбленной манере.
— А вы, вероятно, не будете в Камчатке? — с легкой улыбкой сказал он, закончив обсуждать поход Невельского. — Потому что туда весьма затруднительно ехать.
На что новоиспеченному генерал-губернатору ничего не осталось, как ответить о своей готовности к путешествию. Муравьев был уже достаточно искушенный политик, чтобы отличить праздный вопрос от пожелания. Причем такого, от которого отказаться нельзя.
В дороге он провел не один месяц, добравшись по реке Лене до Якутска, откуда верхом по едва заметному в тайге тракту переехал со своей француженкой в Охотск. Путь этот, обыкновенно совершаемый одними отчаянными путешественниками, многое раскрыл ему в нем самом, в его жене и, вообще, в жизни. Изящная парижанка о сибирской тайге отзывалась кратко и совершенно исчерпывающе:
— Ад.
Добавляя:
— Лучше бы я умерла в младенчестве.
Но выбора ни у нее, ни у ее мужа, разумеется, не было.
Теперь же Николай Николаевич вдруг узнал, что все эти невероятные лишения и труды оказались напрасны. Невельской погиб, транспорт сожжен, предприятие, сулившее пожизненный почет, награды и выгоды на самом высоком государственном уровне, бесславно окончено.
Это было невыносимо.
В ближайшие три дня очаровательная Катрин многое узнала о русской тоске. Уже на следующий день после прибытия в Аян она поняла, как жестоко ошиблась, полагая сибирский лес адом. На деле таковым оказался обыкновенный русский мужчина, не получивший того, на что он рассчитывал. Николай Николаевич отказывался есть, спать, менять одежду и вообще — делать все, приличествующее человеку его пола, возраста и положения. Он не принимал местных чиновников, не ходил к ним сам и не говорил ни о чем, кроме «Байкала» и его судьбы. Об этом он рассуждал жарко и практически не останавливаясь. Те неисчерпаемые запасы темной силы, гнева и горечи, каковые обнаружились в нем после известий, полученных от Завойко, показали удивленной Катрин, как мало и как нешироко она еще судит о жизни. Ее поразило прежде всего то, что, оказывается, можно не в шутку и не в безумии, а будучи в совершенно здравом уме, не принять неизбежное. Можно негодовать на него, отрицать, сопротивляться и даже искать возможности переменить его.
На все уверения в гибели транспорта муж ее только отмахивался, как если бы ему сообщали о чем-то несущественном, и со всей страстью, на какую он был способен, искал виноватых, а также способы вернуть пропавший корабль. «Иртыш» едва сам не отправился на поиски к устью Амура, и лишь вовремя приведенный Корсаковым довод о плоском днище «Байкала», специально построенного для похода в те места, удержал Муравьева от возможной потери второго транспорта на амурских мелях. Удовольствовавшись посылкой к Сахалину бывшего прапорщика Орлова на двух байдарках, генерал-губернатор со всем жаром перешел к вопросу о виновных.
«Сегодня проснулся оттого, что за стеной играли на фортепиано. Там живет старушка, которая дает уроки. Играли дерьмово, но мне понравилось. Решил научиться. Завтра начну. Теннисом заниматься больше не буду…».
…Забайкалье накануне Хиросимы и Нагасаки. Маленькая деревня, форпост на восточных рубежах России. Десятилетние голодные нахалята играют в войнушку и мечтают стать героями.Военнопленные японцы добывают руду и умирают без видимых причин. Врач Хиротаро день за днем наблюдает за мутациями степных трав, он один знает тайну этих рудников. Ему никто не верит. Настало время призвать Степных богов, которые видят все и которые древнее войн.
Когда всемирно известный скандальный режиссер Филиппов решает вернуться из Европы на родину, в далекий северный город, он и не подозревает, что на уютном «Боинге» летит прямиком в катастрофу: в городе начались веерные отключения электричества и отопления. Люди гибнут от страшного холода, а те, кому удается выжить, делают это любой ценой. Изнеженному, потерявшему смысл жизни Филе приходится в срочном порядке пересмотреть свои взгляды на жизнь и совершить подвиг, на который ни он, ни кто-либо вокруг уже и не рассчитывал…
«Вся водка в холодильник не поместилась. Сначала пробовал ее ставить, потом укладывал одну на одну. Бутылки лежали внутри, как прозрачные рыбы. Затаились и перестали позвякивать. Но штук десять все еще оставалось. Давно надо было сказать матери, чтобы забрала этот холодильник себе. Издевательство надо мной и над соседским мальчишкой. Каждый раз плачет за стенкой, когда этот урод ночью врубается на полную мощь. И водка моя никогда в него вся не входит. Маленький, блин…».
Прозу Андрея Геласимова (род. в 1965 г.) отличает в первую очередь непривычное для сегодняшней литературы реальное и доброе отношение к действительности. В ней нет ни осуждения, ни пафоса разоблачения, ни сетований на превратности судьбы. Жизнь воспринимается такой, какая она есть. Остроумные сюжеты, свободная и артистичная манера повествования — вот, пожалуй, основные характеристики предлагаемой книги.
«Человек не должен забивать себе голову всякой ерундой. Моя жена мне это без конца повторяет. Зовут Ленка, возраст – 34, глаза карие, любит эклеры, итальянскую сборную по футболу и деньги. Ни разу мне не изменяла. Во всяком случае, не говорила об этом. Кто его знает, о чем они там молчат. Я бы ее убил сразу на месте. Но так, вообще, нормально вроде живем. Иногда прикольно даже бывает. В деньги верит, как в Бога. Не забивай, говорит, себе голову всякой ерундой. Интересно, чем ее тогда забивать?..».
Журналистка Эбба Линдквист переживает личностный кризис – она, специалист по семейным отношениям, образцовая жена и мать, поддается влечению к вновь возникшему в ее жизни кумиру юности, некогда популярному рок-музыканту. Ради него она бросает все, чего достигла за эти годы и что так яро отстаивала. Но отношения с человеком, чья жизненная позиция слишком сильно отличается от того, к чему она привыкла, не складываются гармонично. Доходит до того, что Эббе приходится посещать психотерапевта. И тут она получает заказ – написать статью об отношениях в длиною в жизнь.
Истории о том, как жизнь становится смертью и как после смерти все только начинается. Перерождение во всех его немыслимых формах. Черный юмор и бесконечная надежда.
Рассказ о том, как прогулка по морскому побережью превращается в жизненный путь.
Однажды окружающий мир начинает рушиться. Незнакомые места и странные персонажи вытесняют привычную реальность. Страх поглощает и очень хочется вернуться к привычной жизни. Но есть ли куда возвращаться?
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.