Роза севера - [122]

— В школу пока не иди, — сказала она. — У нас важное событие.

Когда вернулись в номер, включила телевизор.

— Сегодня в Канаде пуск первого поезда из Эдмонтона в Фэрбанкс. Твой отец будет там. По времени Эдмонтона отправление в пятнадцать часов, подождут важных шишек из Торонто и Оттавы.

— От Фэрбанкса до Усть-Неры всего четыре тысячи сто километров, — возбужденно сказал Толуман. — Я измерил по карте.

Он пошел в четвертый класс и был живым сообразительным мальчиком с темно-русыми волосами и карими глазами («Почти как у отца», — подумала Рогна).

— Да, — вздохнула она. — Только прямых рейсов нет, но с сегодняшнего дня это начнет меняться.

На экране телевизора скучные для нее новости сменились репортажем с вокзала Эдмонтона.

— Ты понимаешь комментатора? — спросила Рогна.

— Нет, мам. Я еще неважно знаю английский, да и говорит слишком быстро.

— Ты должен стараться. Скорее всего, тебе придется не раз побывать в Канаде.

— Ну да, — надулся Толуман. — Передала бы мне свой английский. Сама, небось, и не учила.

Естественно, с Рогной «поделилась» ее подруга из Канады.

— Даже не мечтай, — фыркнула она. — У тебя нет Дара, а насиловать твой мозг я не собираюсь. Привыкай все делать сам. Но пока я переведу. Там говорят о важности открытия прямого сообщения. Впервые за долгое время север и юг Канады объединены. Территория Юкон получает новый импульс к развитию, а предприятия Юга доступ к огромным минеральным ресурсам… А вот и гости.

Появилась группа людей: солидные костюмы и холеные лица у мужчин, строго-элегантные наряды дам. Важные гости стали произносить короткие речи перед микрофоном.

— Ничего интересного, — сказала Рогна. — Перепевы одного и того же. А вот и твой отец.

Толуман впился взглядом в экран. На нем появился мужчина зрелых лет: светлые волосы, слегка выдающиеся скулы, какой-то печальный взгляд. Неожиданно возникло изображение красивой женщины с рыжеватыми волосами, камера крупным планом показала великолепный изумруд на ее груди.

— Это его первая жена, — сказала Рогна. — Ее там нет, она умерла неделю назад.

— Такая красивая! От чего она умерла?

— Значит, пришло ее время. Красота вечна не в нашем мире.

Толуман неуверенно поглядел на мать.

— И ты осталась единственной женой. Он приедет к нам?

— Когда сможет, приедет, — грустно сказала Рогна. — Но послушай, что он говорит.

Для нее английский был понятен, а Толуману она передала только суть.

«Господа, — сказал Варламов, — я счастлив, что настал этот день. Я благодарю представителей правительства Альберты и федерального правительства, представителей штата Аляска, всех бизнесменов, рискнувших своими деньгами, инженеров и рабочих, которые воплотили этот дерзкий проект в жизнь. Я надеюсь, что это только начало пути. Что со временем мы протянем трассу через всю Аляску, к Берингову проливу. Что проложим туннель под ним, и возникнет единая мировая транспортная система, по которой будут перемещаться сотни тысяч пассажиров и миллионы тонн грузов. Что разобщенные народы смогут объединиться в новой демократической федерации. Пока это только мечта, но сегодня мы делаем первый шаг к ее осуществлению…».

Последовало еще несколько выступлений. Камера показала поезд: дизельный локомотив, вагон с затемненными стеклами для ВИП-персон, пара товарных вагонов. Большинство гостей собиралось ехать только до первой станции. Вот открылись двери…

— Толуман, — сказала Рогна. — Не надо беспокоить меня.

Она откинулась в кресле, полузакрыв глаза, и лицо приобрело мечтательное выражение. Толуман знал, что в таком состоянии ее нельзя отвлекать.

Она овладела этим искусством, редким даже для рогн. Переместилась сознанием за тысячи километров на вокзал Эдмонтона, невидимая ни для кого. Хотя, будь ее желание, она могла бы стать видимой, заговорить, коснуться кого угодно… Хотя прикоснуться она хотела лишь к одному.

Она не сделала этого.

Молча стояла, наблюдая, как входят в вагон эти важные персоны. Телевизионщики запечатлевали их полные достоинства жесты, прощальные речи. Все напыщенно и никчемно, из всего этого останется только одно…

Двери закрылись. Только тогда она переместилась внутрь.

Забавно было увидеть — даже в эту минуту, — как на лицах важных гостей отобразилось смятение. Варламов уже говорил, она пропустила начало.

— …согласно достоверной информации, по поезду будет выпущена ракета, уже во время движения. Прошу вас немедленно выйти, с другой стороны вагона. Двери открыты, а поезд поставлен так, что там имеется платформа и вход в подземный переход. Сразу спуститесь туда, чтобы репортеры, хотя бы первое время, ничего не заметили. Поезд все равно уйдет в рейс, я сам поведу состав. Пусть он не дойдет до Фэрбанкса, но начало будет положено. Без прощаний, и быстрее, господа.

Хотя и с бормотанием, не успевшая рассесться публика стала поспешно выходить. Варламов проводил последнего взглядом и быстро пошел в начало вагона, а оттуда через площадку внутрь локомотива, где уже шумно работали дизели. Вошел в кабину.

— Привет, Нейт, — сказал он. — Машинисты ушли?

— Так точно, сэр. — Натан (она сразу справилась, кто это) стоял, опираясь рукой о пульт. Лицо было хмурое. — И мы переделали управление, как вы сказали. Достаточно сдвинуть эту рукоятку, и больше ее не надо удерживать. Поезд тронется, и будет набирать ход согласно заданной программе… Может, не станете этого делать, а?