Роза с шипами - [26]

-- Ты не можешь выгнать меня, как бездомного щенка.

-- Я и не выгоняю. Приходи каждую ночь в конце месяца, пей, веселись и гуляй на свободе до следующей полной луны. Другие не могут позволить себя такой вольной жизни.

-- Пустые отговорки. Ты просто не хочешь сделать кого-то счастливым. Таков твой закон, которого придерживается все неотразимое общество.

-- Я все уже сказал. Ты не глух и не нуждаешься в повторении, - я резко развернулся, хлестнув его плащом.

-- Ты считаешь, что будешь вечно блистать, как солнце. А та, черная тень, что следует за тобой. Либо она со временем поглотит тебя, либо жители Виньены поймут, насколько черна твоя душа.

Анри выкрикивал это, как будто специально для Розы, неподвижно застывшей на верхнем лестничном пролете.

-- Когда я подобрал тебя, я не знал, что ты способен на такую сильную ненависть, - я обернулся к нему с прощальной, притворно-любезной улыбкой, не предвещавшей ничего хорошего.

-- Я бы выцарапал тебе глаза, если б смог, отсек бы твою голову, - Анри в бессильной ярости ударил по ближайшему к нему резному комоду, так что зазвенела золоченая утварь: подсвечники, вазы, бокалы. Тот самый комод на котором я оставил свой меч, мелькнуло в голове, еще до того, как раздался хруст рассекаемой чем-то острым кабаньей шкуры и свист предмета, пролетевшего в воздухе. Точно, я вернулся домой, завернул меч и небрежно бросил его возле зеркала на комоде.

Что-то острое, стальное вонзилось бы в меня, но я вовремя выставил вперед левую руку. Боль обожгла. Жгучий укус каленого железа. Я успел перехватить рукоять правой рукой и теперь крепко держал ее, но левое запястье сильно кровоточило. Теплый алый фонтан дымился и вспыхивал искрами огня, соприкоснувшись с плитами пола. Отсеченная кисть все еще дергалась в последних судорогах. Пальцы сжимались и разжимались. Изящные, красивые пальцы, на одном из которых сияло кольцо с печаткой. Впервые я смотрел на собственную узкую ладонь, как на нечто чужеродное и испытывал легкое сожаление. Потом я вонзил меч между плитами пола, так, чтобы он не смог вырваться, поднял отсеченную кисть и приставил ее к обрубку запястья. Всего миг и вены начали соединяться с обрывками вен, срослись сухожилия, с легким треском восстановились расщепленные кости. Я чуть пошевелил пальцами, восстанавливая кровообращение, и где-то на верхней ступени лестницы раздался изумленный вздох, спрятавшейся за перилами Розы. Она прижалась к медной гарпии украшавшей верх лестницы и со страхом смотрела вниз.

-- Настоящий демон! - в восклицании Анри тоже прозвучало доля страха.

-- Пошел вон! - здоровой рукой я отшвырнул его к распахнувшимся дверям. Ветер, ворвавшийся в холл, затушил часть свечей.

-- Кто захочет остаться с драконом, - Анри глянул на язычки пламени, плясавшие в луже, вытекшей из моего запястья крови. Над лужицей все еще клубился черный дымок.

Анри отполз от порога, поднялся на ноги, но споткнулся о ступени и скатился во дворик, в самый центр частокола.

-- Я не хотел, - зашептал он, будто еще на что-то надеялся, но в ответ услышал неизменное "убирайся" и предпочел последовать этому совету. На этот раз я спеленал слишком бойкое лезвие еще крепче, оставил его в подвале, а сам запер двери и поднялся наверх. В левой руке еще ощущалась слабость, но на запястье не осталось даже шрама. Кожа была безупречно гладкой и чистой, как всегда. Я уселся на перила самого высокого балкона, перекинул ноги через балюстраду и пытался разглядеть в снежном вихре удаляющийся от замка огонек. Я решил, что никогда больше не впущу Анри в свой замок. Холодный промозглый ветер дул в лицо, трепал упавшие на лоб локоны, снежинки кололи щеки. Я ощущал какое-то странное удовольствие от того, что сижу на морозе, а ветер яростно развевает плащ у меня за спиной.

-- Ты отпустил его из жалости? - Роза тоже вышла на балкон, ничуть не боясь продрогнуть. В бальном платье абрикосового цвета, как паутиной, покрытом воздушным газом, она выглядела воплощением совершенства. Бриллианты сверкали в браслетах на ее запястьях, в ожерелье на шее, в тонком венчике на голове и от их блеска ее кожа казалось такой же бледной, как снежный вихрь над долиной.

-- Я сомневаюсь, что демон может обладать такой добродетелью, как жалость или сострадание, - я попытался угадать, что из слов Анри она слышала и восприняла всерьез, а что нет.

-- Зачем ты себя так называешь?

-- Я так привык, - я подтянул колени к подбородку и обхватил их руками. Сидя на балюстраде, я наверное выглядел ожившей статуей, безмолвным стражем, наблюдающим за событиями внизу. Стоит только прыгнуть вниз, и я обращусь в дракона или разобьюсь об острые валуны в замерзшем рве?

-- Ангелы бессмертны, - тихо молвила Роза за моей спиной.

-- Я знаю.

-- И тебя тоже нельзя убить.

Она коснулась моего запястья, пытаясь отыскать шрам, но шрама не было, только тонкий обруч золотого кольца. Мне показалось, что Роза пытается определить: обручальное оно или нет, и чья это печатка. Я не знал слезы ли это у нее на щеках, или просто снежинки тают, коснувшись ее кожи, знал только, что никогда раньше не видел такого прекрасного и возвышенного создания. А потом поцелуй, как во сне в доме аптекаря, как в предсказании князя. Только моя голова до сих пор была на плечах, тонкая алая полоса не отделяла шею от туловища, а я уже ощутил холодное прикосновение губ музы к моим губам.