Роза и свиток - [29]

— Ваша неусыпность, — позвал Машу откуда-то издалека, — не спите. Я отправляюсь домой, могу и вас подвезти до площади Цветов. Приедете завтра, когда государь проснется.

Шани встрепенулся и энергично потер лицо ладонями.

— Ну уж нет, — сказал он. — Злоумышленник по-прежнему бродит где-то рядом, так что я останусь.

Машу пожал плечами. Судя по выражению лица, он хотел сказать, что не стоит видеть заговоры там, где их нет, а есть просто череда несчастливых обстоятельств, от которых не застрахован ни крестьянин, ни государь. Однако лекарник промолчал и, поднявшись, отдал Шани поклон.

— Доброй ночи, ваша неусыпность. Все-таки постарайтесь отдохнуть.

Проводив его до лестницы, Шани прошел туда-сюда по коридору, желая привести мысли в относительный порядок, и, поймав за руку пробегавшую служанку, попросил заварить для него чайник кевеи. Та сделала быстрый реверанс, выразительно стрельнула глазками из-под пушистых ресниц и ответила:

— Сию секунду, ваше высочество.

Вон оно что. Это и имел в виду Симуш, сказав, что если Шани успеет получить его подарок, то получит впридачу и корону. Что ж, пожалуй, можно считать, что он успел. Государь спасен, а вот принц Луш…

— Кевея, ваше высочество.

Из носика чайника струился бодрящий ароматный пар. Посуду украшали золотые вензеля аальхарнского королевского дома, на которых причудливо переплетались лоси, волки и ветви бересклета. Какое изобилие невиданных зверей, подумал Шани и взял чашку. Девушка смотрела на него с нескрываемым интересом и вполне определенным кокетством.

Кевея взбодрила его, заставив сердце стучать быстрее и разогнав усталость. Некоторое время Шани сидел на своем прежнем месте, в зале возле внутренних государевых покоев, и ни о чем не думал, вслушиваясь в доносившиеся звуки и пытаясь освободить сознание от посторонних мыслей, чтобы в итоге понять, как быть дальше. В Аальхарне рано ложились спать, особенно зимой, но сейчас дворец был полон жизни, и до Шани долетал то звон оружия из арсенальных покоев, где охранный отряд готовился к новой смене и усиленному патрулированию, то шорохи и голоса из крыла обслуги, где кипели и множились самые невероятные сплетни, то негромкий женский плач — это государыня Анни убивалась по мужу. Насколько Шани мог судить, она действительно его любила.

Государыня. Муж.

Шани поднялся с банкетки и чуть ли не бегом направился в покои принца Луша.

Охранец возле дверей попытался было сказать о том, что ее высочество уже изволили удалиться на отдых и никого не принимают, но Шани попросту отодвинул парня и вошел внутрь. Первый зал, кабинет с ворохом бумаг и каким-то незаконченным и смятым рукоделием на столе, маленький салон с безделушками на камине, в котором медленно угасало пламя, лениво облизывая угли, траурное платье, небрежно сброшенное на пол возле входа — Шани толкнул дверь и оказался в опочивальне. Компаньонка, дремавшая в кресле у окна, встрепенулась и испуганно уставилась на него. Шани прошел через комнату и рывком отдернул бархатный полог королевского ложа.

Принцесса и в самом деле спала, безмятежно раскинув руки. Как же я сразу-то не догадался, подумал Шани и, схватив девушку за кружевной воротник сорочки, резко выдернул из-под одеяла.

Гвель взвизгнула и уставилась на него с нескрываемым страхом. Для разгона Шани наотмашь закатил ей пощечину — крепко, по-мужски. Перстень с аметистом прочертил по бледной коже алую жирную полосу, которая сразу же налилась тяжелыми кровавыми каплями.

— Где твой муж? — рявкнул Шани. Принцесса дернулась в его руках, пытаясь вырваться, но у нее ничего не вышло.

— Убирайтесь! — тонким прерывистым голосом воскликнула она. — Вон отсюда!

Шани стащил ее с кровати и швырнул на пол. Компаньонка вскрикнула, помянув Заступника, и бросилась прочь, а Гвель попробовала было встать, но тотчас же получила удар в бок и распласталась на ковре. Скажи мне кто, что я буду вот так запросто лупцевать особ королевской крови — разве бы я поверил? — подумал Шани и произнес:

— Повторяю вопрос. Где твой муж?

— Вы ума лишились! — крикнула Гвель, захлебываясь слезами и испуганно размазывая кровь по щеке. — Мерзавец! Убирайтесь прочь!

Шани снова схватил Гвель за воротник и принялся трясти. Тонкая ткань трещала и рвалась, девушка болталась в его руках, как тряпичная кукла на нитках кукловода, и Шани не чувствовал ничего, кроме тяжелой беспросветной ненависти.

— Где твой муж, дрянь?

— Воюет в сулифатах! — бросила Гвель ему в лицо. — Вы сами его туда сослали!

Шани отшвырнул Гвель в сторону и несколько мгновений стоял молча, опустив руки. Девушка возилась на ковре, пытаясь подняться, а откуда-то издалека доносились крики, топот ног и слезные причитания: компаньонка, судя по всему, вела сюда подмогу, раззвонив на весь дворец, что декан инквизиции спятил и пришел убивать ее высочество, решив, видимо, загубить всю государеву фамилию на пути к короне.

— Он не в сулифатах, девочка, — устало сказал Шани. Гнев покинул его, стек с тела, словно мутная холодная вода, — и ты это знаешь не хуже меня. Я ищу Луша, и ты сейчас спокойно и обстоятельно расскажешь мне, где именно он скрывается, и кто составляет ему компанию.