— Я все помню, как вчера, — сказала Лус. — Помнишь, как Эрнандо Тампа пел и играл на гитаре. Тетя Ванесса наверняка тогда в него и влюбилась.
— Конечно. А помнишь, как твой дирижер дон Антонио поссорился с доном Ксавьером из-за сольфеджио.
— Еще бы не помнить. Ведь я же их тогда с трудом помирила.
И девушки наперебой стали вспоминать события этого памятного дня.
— Слушай, мы же родителям сегодня не позвонили, — воскликнула Дульсе. — Давай прямо сейчас позвоним.
— В самом деле. А то потом мы уйдем, и они нас не застанут.
Девушки встали и направились в здание гостиницы. Четырехзвездочная гостиница «Ореаль» была одной из лучших на побережье, и в ней обычно останавливались состоятельные люди. Построенная в колониальном стиле, она сочетала в себе полный набор современных удобств с роскошью убранства. Мраморные полы в холлах были уставлены мягкими диванами и креслами, потолки украшены лепниной с позолотой и расписаны изображениями нимф и купидонов, а со стен свешивались старинного вида светильники из хрусталя и бронзы. Разумеется, такой отель был бы не по карману двум студенткам, но их родители Роза и Рикардо Линарес в качестве подарка на девятнадцатилетние оплатили своим дочерям недельную поездку в Акапулько и пребывание в этой гостинице.
Дела у Рикардо Линареса в последнее время шли в гору. Страховое агентство, где он уже несколько лет был заместителем генерального директора, преуспевало, в чем была немалая заслуга Рикардо, и не так давно совет директоров постановил увеличить ему жалованье. Но не о деньгах беспокоился Рикардо, когда впервые зашла речь об этой поездке.
— Не нравится мне эта мысль, — сказал он своей жене. — Как-то не хочется отпускать их одних. На курортах разная публика бывает, ты же знаешь, а они так молоды.
— Именно поэтому им так хочется поехать. Разве ты забыл, как в первый раз привез меня на море? Я тогда от счастья чуть с ума не сошла.
Лицо Рикардо озарилось улыбкой. Он обнял жену за талию и привлек к себе. Мыслями он вернулся в те далекие дни в Мансанильо, когда он увез Розу из Мехико в ту гостиницу на берегу моря, чтобы скрыться от всех на свете. Они стояли и думали об одном и том же, и Роза почувствовала, что теперь нетрудно будет его уговорить.
— И все-таки ты слишком их балуешь, — произнес Рикардо с напускной ворчливостью. — Всегда идешь у дочек на поводу, что бы они ни затеяли.
— Брось, Рикардо, ты и сам так не думаешь. У нас замечательные дочки.
Рикардо покачал головой:
— Да кто же с этим спорит? Просто я беспокоюсь за них, уж очень они беспечные.
— Ты неправ, Рикардо, — возразила Роза. — Они вполне разумные и серьезные девочки. Дульсе так даже слишком серьезная.
— Еще бы, ты до сих пор в душе осталась той озорной девчонкой, какой я тебя встретил. Наша Лус точь-в-точь как ты в ее возрасте. Потому тебе и кажется, что Дульсе слишком серьезная.
Роза задумалась. Иногда ей казалось, что она недостаточно внимания уделяет дочери. Она чуть не сказала про себя «младшей дочери», хотя странно было так говорить о близнецах, которые появились на свет с разницей всего в несколько минут. И все же Дульсе действительно производила впечатление младшей рядом с уверенной в себе сестрой.
Часто ночами, когда ей не спалось, Роза думала о дочерях и пыталась представить себе их будущее. Казалось бы, ей не о чем было беспокоиться. Обе девочки оказались талантливыми и после окончания школы поступили в престижные учебные заведения: Лус в консерваторию, а Дульсе в Академию художеств по классу живописи. Роза чувствовала, что обе они относятся к родителям с искренней любовью и уважением. И все же она временами испытывала беспокойство, знакомое всем матерям. Разумеется, детство Лус и Дульсе было вполне благополучным по сравнению с тем, как росла сама Роза. И тем не менее ей казалось, что Лус и Дульсе слишком открытые и беззащитные, и она тревожилась о том, кто встретится на пути ее девочек в самостоятельной жизни.
Наконец после недели сборов, мучительного выбора гардероба для поездки был устроен прощальный семейный обед, на который кроме родителей, Томасы и тети Кандиды были приглашены брат Рикардо, Рохелио, с женой Эрлиндой и сыном.
Все родственники наперебой давали Лус и Дульсе советы.
— Смотрите, не лежите долго на пляже, — говорила Эрлинда. — Не заметите, как сгорите, и весь отдых будет испорчен. Я принесла вам замечательный лосьон для загара, я читала, что он дает самый лучший загар.
— Ну и ну, мои маленькие племянницы отправляются на завоевание Акапулько, — шутил дядя Рохелио. — Боюсь, что через неделю там не останется ни одного неразбитого сердца у мужчин моложе восьмидесяти лет.
— Что ты говоришь, Рохелио! — воскликнула его старшая сестра Кандида, с упреком глядя на брата. — Девочки едут отдохнуть. Они так много занимались в этом семестре. А ты им в голову вбиваешь разные глупости.
— Ну почему глупости, Кандида, — поддержала мужа Эрлинда. — Наши девочки уже выросли, не удивлюсь, если скоро нам придется гулять на свадьбах.
— Все так, — ответила Кандида, — но в наше время порядочные сеньориты выбирали себе женихов среди знакомых молодых людей, бывающих в доме их родителей.
