Дома-башни сравнительно недавней постройки, высокие, просторно расположенные, еще не успели до конца разрушиться. Их остовы из прочной карбокерамики обросли лишайником и птичьими гнездами, над обломанными верхушками вились и галдели стаи птиц — но все-таки эти дома еще выглядели как дома. Дальше потянулись старые районы, много веков назад застроенные хлипкими бетонными зданиями — вот от них теперь остались только бугры, заросшие полынью. Здесь Хафиз то и дело останавливался, чтобы свериться с картой. «Восемь кварталов на юг… — важно бормотал он (как будто себе под нос, но так, чтобы Саид слышал). — Три квартала на восток…» Наконец они наткнулись на речушку, что прорыла извилистый овраг сквозь бывшие кварталы. Притормаживая, вздымая клубы белой пыли, мальчики по дну сухого распадка съехали к реке. Та почти пересохла — галечник русла был едва смочен водой.
— Вот, — Хафиз с видом скромного торжества поднял плоскую гальку. — Видишь? Они тут все такие.
И правда — если отмыть камешек от пыли, он оказывался прозрачным. Река сокровищ! Саид присел, с восторгом перебирая гальки, набивая карманы самыми крупными и красивыми. Скоро он, однако, присмотрелся и ощутил горькое разочарование.
— Это стекло, дубина, — он чуть не ткнул очередную находку Хафизу в нос. — Видишь? Трещина. И пузырьки. Разве в камнях такое бывает? — Он бросил стекляшку наземь и с хрустом раздавил ногой. — Тут были дома со стеклянными окнами. Окна разбились, речка обкатала осколки. Тьфу! Поехали домой.
Хафиз схватил его за руку.
— Стой где стоишь.
Саид замер.
Он тоже увидел собаку.
Желтая собака в черных подпалинах, тощая, вислоухая, стояла в десяти шагах и щерила на них пасть в грязных сосульках бороды. Дикая собака. Самый страшный зверь в степи. Саид никогда не видел их так близко, но какой-то древний инстинкт подсказывал, что ее поза — поза готовности к атаке. Зверь встретил его взгляд и глухо зарычал.
— Не бежим, — вполголоса сказал Хафиз, — спокойно отступаем. Брат говорит, они нападают только стаей. А в этом районе все стаи выбиты. Это одиночка. Наверное, тут ее логово со щенками…
Они медленно пятились к распадку, по которому спустились сюда, не сводя глаз со зверя. Саид подобрал крупный окатыш. Вместо того чтобы испугаться, собака громче зарычала и потрусила в их сторону.
— А ну пшла! — Хафиз резко позвонил в велосипедный звонок. Саид швырнул в собаку окатыш, та с рычанием отскочила, но так и не обратилась в бегство. — Все, идем! Мы ее отогнали, теперь не набросится.
Мальчики развернулись и, ведя велики за руль, бегом пустились вверх по распадку. Хафиз бежал впереди и остановился так резко, что Саид едва не налетел на него.
— Что там?
— Стая, — выдохнул Хафиз. — Ах ты, шайтан…
Стая?
Да. Впереди, у выхода из распадка, их поджидали два пса. Серый и черный, оба крупнее той желтой суки. Почему они разного цвета, ведь в стае все родственники? — промелькнула в голове Саида бесполезная мысль. С грозным глухим рычанием серый и черный двинулись вперед. В панике Саид оглянулся. Желтая сука наступала сзади, отрезав путь к отступлению. Ловушка. Справа и слева высились крутые склоны. Сейчас они погибнут, погибнут из-за кусочка стекла.
Не сговариваясь, друзья бросили велосипеды и полезли на правый склон — не такой отвесный, как левый. Хватаясь за кусты полыни и выпирающие камни, ломая ногти в сухой земле, Саид карабкался вверх. Склон слишком крут для собак — но что если стая уже поджидает наверху? Лучше об этом не думать. Саид добрался до верха. Он ухватился за куст на бровке склона, подтянул ногу, напрягся для рывка — и тут его что-то больно ужалило в ладонь.
Саид вскрикнул, и — будто укус его подстегнул — рванул вверх, вывалился на ровную землю. Хвала Аллаху, собак не было. Тяжело дыша, Саид посмотрел на то, что ужалило его.
Черный цветок торчал на самой бровке, возвышаясь над чахлыми кустиками полыни. Прямой стебель с утолщением внизу, раскидистый венчик листьев, глянцево-черных и странно чистых, будто кто-то отмыл их от пыли, невесомое облако пушистых волос, трепещущих на ветру. На пару шагов вокруг цветка ничего не росло. Площадка голой земли была усеяна высохшим добела собачьим дерьмом и костями каких-то мелких зверушек. Саид никогда не видел ничего подобного.
— Что это за хрень? — спросил он Хафиза. Тот тоже успел поднялся и валялся на земле, шумно дыша.
— Первый раз вижу, — Хафиз перевел дыхание. Он больше не пытался строить из себя знатока Старой Москвы. Рука Саида болела, как от укуса осы, и на глазах краснела и вздувалась опухолью. Из центра красноты торчало блестящее черное жало… Жало цветка. Что же это такое творится? Саид попытался вытащить жало зубами, но оно сломалось, и острие ушло внутрь.
— Все, пошли вниз за великами, — сказал Хафиз. — Собак нет. Дома иголкой вытащишь.
Действительно, собаки исчезли, будто провалились сквозь землю. Почему стая бросила добычу? Нечего думать, надо убираться отсюда. Мальчики спустились за велосипедами, вышли на шоссе и покатили домой. Вся охота к приключениям пропала. Опухоль на руке Саида не спадала, хоть он и приложил подорожник, и горела огнем.
