Роза Дамаска - [15]

— Не позволяйте моей сестре беспокоить вас, — сказала она решительно. — Она может убедить кого угодно, если захочет, но может и беспокоить по мелочам.

Викки ничего не ответила. Не ее дело, но все же интересно, насколько хорошо Адам знал девушку, на которой, очевидно, намеревался жениться. Викки села рядом с Умм-Яхьей, помогая раскладывать еду.

— А вы не хотите пойти на могилу матери вместе с Мириам? — вежливо спросила она. — Я подожду здесь.

Умм-Яхья молча встала и направилась к пустынной части кладбища. Через несколько минут Мириам присоединилась к ней, и Викки видела, как сестры разговаривают, вначале сердито, потом спокойнее, прибирая вместе могилу, как и все другие женщины, приходящие сюда по четвергам.

Георгиос стоял, подставив лицо солнцу и прикрыв глаза.

— Не давайте моей свояченице надоедать вам, — отеческим тоном обратился он к Викки. — Она, как все женщины, прежде говорит, потом думает. Ее жизнь не так уж и плоха.

— А вы откуда знаете? — усмехнулась Викки.

Георгиос позволил себе улыбнуться. Ему было внове, что женщина защищает представительницу своего пола и спрашивает мужчину о мотивах его умозаключений.

— Да просто знаю, — ответил Георгиос глубокомысленно. — Я знаю своего тестя. Он, конечно, очень стар, но он не жестокий человек. Когда Мириам выйдет замуж, мы, наверное, заберем его к себе.

— Думаю, что у вас найдется комната и для самого черта! — усмехнулся Адам.

— Умм-Яхья любит отца, — с чувством продолжал Георгиос. — К тому же он не проживет вечно.

Адам хмыкнул, присев рядом:

— Как сказать. Он может протянуть еще долго.

— Ну это уже не ваша забота, — мягко возразил Георгиос. — Старик не останется с вами после свадьбы.

Адам потряс головой:

— Разумеется. Я предпочитаю быть хозяином в своем доме. Однако я проголодался. Может, позвать дам?

— Оставьте их. Викки нам поможет, — сказал Георгиос. — Они еще не насмотрелись друг на друга. Умм-Яхья вечно беспокоится о сестре.

Викки беспомощно смотрела на кучу еды, пытаясь угадать, что предложить мужчинам сначала, но, к счастью, в этот момент Умм-Яхья и Мириам пошли обратно, так что Викки опять вернулась на прежнее место, чуть подальше от мужчин, в тени машины. Она тоже была голодна, но знала, что сперва Умм-Яхья обслужит мужчин. И была права, так как Умм-Яхья разложила на две тарелки мясные шарики со специями, большие ломти хлеба и налила два стакана вина. Но, улучив момент, Мириам схватила с тарелки мясной шарик и мгновенно расправилась с ним.

— Я голодна! — капризно объявила она, глядя на Адама. — Вы же не хотите, чтобы мы ждали, а? Сколько я толкую своему семейству об их патриархальности, но все попусту.

Адам усмехнулся и протянул ей свою порцию. Умм-Яхья посмотрела на них с укоризной.

— Поучилась бы у иностранки хорошим манерам, — проворчала она. — Если Викки, не привыкшая к нашим обычаям, может ждать, почему ты не можешь?

— Потому что это глупо! — молниеносно отреагировала Мириам.

Умм-Яхья покачала головой:

— Жить на Востоке и так себя вести… А в следующий раз ты захочешь разделить трапезу со своим отцом!

Мириам рассмеялась. Когда она радовалась, ее лицо буквально сияло, приобретая еще большую прелесть.

— А иногда я ем и раньше него, — торжествовала она. — Почему бы и нет? Он никогда не замечает, что я делаю.

Умм-Яхья была шокирована.

— Никогда не слышала ничего подобного. И кто это женится на такой нахалке?

Георгиос миролюбиво улыбнулся:

— Найдем кого-нибудь, когда время придет. Мириам достаточно красива, чтобы жених забыл обо всем остальном.

— Может быть, — упрямилась его жена. — Но кто променяет медовый месяц на вечный уксус?

Все промолчали. Адам достал из корзины еще две тарелки и, расставив их, пригласил женщин к трапезе.

— Ешьте, прошу вас, — обратился он к Умм-Яхье. — Давайте забудем о формальностях. Мириам скоро получит подарок, и тогда вы уж совсем ничего не съедите.

— Ах да! — Мириам мгновенно вернулась к интересовавшему ее предмету. — Адам, ну теперь-то можно? Ты ведь сказал, что можно будет, когда мы сядем есть. Я больше не в силах ждать.

Адам не спеша поднялся и вытащил сверток. Он передал его в жаждущие руки и снова уселся, улыбаясь. Несомненно, Мириам развлекала его. Он был внимателен, и он понимал ее. Она наблюдала, как Мириам разворачивает материю и как полночная синева ложится ей на колени, сверкая и переливаясь серебром, как звезды в ночи. Мириам растянула ткань и набросила себе на плечи.

— Какая прелесть! — прошептала она.

Адам смотрел на эту арабскую девушку с такой нежностью, что Викки почувствовала легкий приступ ревности.

— Знаешь, ты просто очаровательна, — сказал он с улыбкой.

Мириам подалась вперед.

— Правда? Адам, ты действительно думаешь, что я красивая? — Она потеряла равновесие, то ли умышленно, то ли нет, и опустилась на колени рядом с ним. — О Адам, огромное спасибо! Ты даришь мне истинное счастье! — Она оглядела всех сверкающими глазами. — Ну разве он не удивителен?

Умм-Яхья бесстрастно отрезала себе еще хлеба. Она высвободила край чадры, чтобы подносить ко рту еду, но выражения ее лица видно не было.

— Он слишком добр к тебе, — сказала она твердо.

Мириам тут же надулась.