Рояль в сугробе - [19]
— У меня все самые лучшие, — скромно признался Оклахомов и открыл тетрадку наугад. Повезло раннему стихотворению «В тисках любви»:
Закончив, он стал ждать, когда поэт его благословит. Но тот как-то странно изменился в лице, начал сопеть, покусывать губы и отводить глаза.
Оклахомов подождал для приличия ещё секунду и спросил поэта прямо:
— Как бы мне книжку издать?
Поэт засопел ещё громче, повернулся к Оклахомову боком и прикрыл лицо рукой.
«Боится конкуренции», — догадался Оклахомов.
— С книжкой, мне кажется, тебе торопиться не стоит, — отозвался наконец поэт, продолжая кусать губы и издавая странные сдавленные звуки. — Ты вот что, приходи вечером во дворец творчества на литературный кружок. Там и поговорим.
«Народ меня поддержит, — подумал Оклахомов. — Будущее за мной».
— Ну что ж, — сказал он. — Я, собственно, не против…
Поэт вскочил с кресла, закрыл лицо руками и убежал в другую комнату. Видно, нелегко ему было.
Поэтов на литературном кружке собралось человек двадцать. Все в возрасте: всем далеко за двенадцать, а некоторым и того больше.
Оклахомова слушали с восторгом, смеялись. Хлопали, катались по полу. Потом, придя в себя от пережитого, каждый сказал, что он думает о его творчестве…
Дома Оклахомов сунул голову под холодную воду и долго ждал, когда она остынет. Затем он дождался темноты и закопал тетрадки за гаражами.
На всякий случай. Истории известны факты, когда великих поэтов признавали только после их смерти.
Через неделю он разлюбил Леночку, влюбился в Вику и записался в секцию самбо.
Как заключаются перемирия
— Ребята, вы знаете, что есть День космонавтики, День тружеников сельского хозяйства, День защиты детей. А кто знает, какой день сегодня?
— Понедельник, — неуверенно предположил Леденцов, больше всех любивший информационные пятиминутки.
— Нет, — географичка улыбнулась. — Сегодня не только понедельник. Сегодня, ребята, ещё и День работников автомобильного транспорта.
«И каких только дней у нас нет, — тоскливо подумал Оклахомов, глядя на Ольгу Васильевну, рассказывавшую о роли автотранспорта в современной жизни человека. — День милиции есть, День медицинского работника есть, День шахтёра есть. А Дня защиты школьников нет».
Он представил, как забегали бы учителя, если бы завтра ввели такой день, и улыбнулся.
«Чего это он на меня с улыбочкой смотрит? — встревожилась Ольга Васильевна. — Опять, наверное, какую-нибудь свою шуточку готовит. Надо быть с ним настороже. И почему это у нас до сих пор нет Дня защиты учителя?»
Она представила, как вытянулось бы лицо у Оклахомова, если бы завтра ввели такой день, и не смогла сдержать улыбки.
«Чего это она улыбается? — забеспокоился Оклахомов. — Неужели спрашивать будет?»
Он торопливо полез в портфель за учебником.
«Значит, это у него в портфеле», — догадалась Ольга Васильевна.
— Оклахомов, — жалобно сказала она. — А не заключить ли нам перемирие?
Оклахомов хлопнул глазами и понял, что Ольга Васильевна не только чуткая, умная женщина, но и спрашивать его сегодня не будет.
Простите за всё!
Первым делом Оклахомов подсаживается к своему лучшему другу Мишке Леденцову.
— Прости меня, Миша, — говорит он.
— Да ладно, чего там, — смущается не привыкший к извинениям Леденцов. — С кем не бывает…
Затем Оклахомов направляется к Жанне Ивановне. Голова его низко опущена, уши розовеют.
— Простите меня, Жанна Ивановна, — говорит он, не поднимая глаз.
Жанна Ивановна печально улыбается:
— Хорошо, Петя, я тебя прощаю.
После француженки Оклахомов идёт каяться к математику.
— Петр Алексеевич, — виновато говорит он, — не знаю, простите ли вы меня?
— Ну что ж, — задумчиво произносит математик, задумчиво разглядывая формулы на доске. — Раз ты понимаешь, что не прав… Конечно… Что ж делать…
Потом Оклахомов подходит к географичке:
— Простите меня, Ольга Васильевна!
— Петенька! — радуется географичка. — Я всегда говорила, что ты очень совестливый мальчик. Я прощаю тебя, Петя!
Затем Оклахомов останавливает Светлану Михайловну.
— Светлана Михайловна, — говорит он. — Простите и вы меня!
— За что, Петя? — удивляется Светлана Михайловна.
— За всё.
— За что — за всё, Петя? — пугается Светлана Михайловна. — Что ты опять натворил?
— Ещё ничего, — говорит Оклахомов и тяжело вздыхает. — Но вернусь в школу после каникул и ведь всё равно что-нибудь натворю. Вот и прошу прощения заранее.
Второй сон Оклахомова
Однажды Оклахомову приснился сон, будто он поймал маленького щурёнка, Снял его с крючка, бросил в банку, а щурёнок и говорит ему человеческим голосом:
— Петь, а Петь! Брось меня в реку. Я тебе за это три желания исполню.
Оклахомов не поверил сначала. Уж больно щурёнок неказистый. По виду на три желания никак не тянет.
Но потом подумал-подумал да и бросил щурёнка в реку. И сразу три желания загадал:
— Во-первых, чтобы в каждом магазине было по три тысячи сортов мороженого, не считая шоколада. Во-вторых, чтобы каждый школьник, кроме Лёньки Лохматого из 7-го «Д», получал по тысяче долларов в месяц плюс мешок яблок. И, в-третьих…
…в-третьих, чтобы я стал министром образования.
