Ровно в полночь - [9]

Так как здание пансиона было огромно, Эли закончил его осмотр только к ночи. Он нашел Фиону в комнате отдыха; у ног девушки примостился печальный коккер-спаниель.

– Он отказывается есть, – озабоченно сказала девушка. – Чего я уже только не перепробовала. Заливала корм горячим бульоном, купила ему гамбургер, предлагала сыр, рисовые шарики, блинчики с начинкой. Вот решила посидеть с ним немного в тишине, чтобы он успокоился. Но похоже, и это не действует.

– А что с ним такое? – вынужден был спросить Эли, чтобы не показаться невежливым.

– Он чувствует себя брошенным. – Она подняла на него глаза.

Эли был потрясен, увидев неподдельное огорчение в ее глазах цвета морской волны. Казалось, она страдала не меньше самого пса.

– Брошенным?

– Его оставили здесь два дня назад, и он очень тоскует и думает, что его бросили навсегда. Он же не понимает, что после Рождества его заберут.

В ее голосе звучало такое отчаяние, что Эли захотелось схватить и ее, и собаку в охапку и утешать, как маленьких. Собака сиротливо сидела на полу, и в глазах ее застыло жалобное выражение. Фиона погладила ее и в очередной раз поставила перед ней миску. Собака уныло отвернула морду.

Фиона вздохнула и покачала головой:

– И так уже третий день.

– А как долго ей предстоит здесь еще пробыть?

– Долго, – усталым голосом ответила Фиона, потом посмотрела на него, и глаза ее оживились. – Вы хотите мне что-нибудь показать?

Он хотел откинуть волосы с ее лба и осторожно, как ребенка, обнять. Она выглядела такой маленькой, хрупкой, грустной и усталой, что у него сжалось сердце.

– Мне не удалось обнаружить следов взлома. Все двери и окна находятся в целости и сохранности.

– То есть вы хотите сказать, что никто не пробирался сюда той ночью?

– Теоретически это возможно. Это место строилось с тем расчетом, чтобы отсюда не могли убежать собаки, а не для того, чтобы в него не могли проникнуть люди. В отношении безопасности здесь масса огрехов.

Глаза Фионы тревожно распахнулись.

– Тем не менее, – продолжил Эли, – для того чтобы проникнуть сюда, ворам все же пришлось бы изрядно потрудиться. Но поскольку ничто не пропало и нет никаких следов вандализма, я полагаю, что ночной посетитель вошел сюда с помощью ключа.

– О-о. – Фиона отвернулась от него, пытаясь скрыть волнение.

Он внимательно посмотрел на нее, гадая, о чем она подумала.

– Сколько человек имеет ключи от этого здания?

– М-м… много.

– Это ваши сотрудники?

– Да. – Голос ее стал таким тихим, что он едва расслышал ответ.

– Все сотрудники? Даже временные?

Она кивнула:

– Чтобы они могли выйти, если задерживаются допоздна, или войти, если приходят до начала работы.

– В таком случае нужно сосредоточить внимание на студентах, которые подрабатывают у вас на каникулах. Может быть, даже стоит забрать у них ключи.

Она снова кивнула, думая о своем. Он удивился, как она сама не додумалась до такой простой мысли, но тут же списал ее недогадливость на слишком сильное переутомление.

– Фиона? Может быть, вы кого-нибудь…

Внезапно на лице ее отразился ужас.

– В чем дело?

– Мы не сменили… Вики говорила мне, что замки ни разу не менялись на протяжении всего существования пансиона.

Он нахмурился.

– И что из этого следует?

– Здесь постоянно меняются люди – студенты, старшеклассники, просто временные сотрудники.

– Ну и что?

– То, что все они имеют ключи от пансиона.

Он смотрел на нее, не веря своим ушам.

– Вы что, хотите сказать, что даже не забирали у них ключи обратно?

– Не всегда, – слабым голосом призналась она.

– То есть десятки людей, когда-либо работавших здесь, имеют ключи от вашего офиса? – Подобная халатность просто не укладывалась у него в голове.

– Ну, иногда мы забирали у них ключи, – попыталась оправдаться Фиона.

– А вы говорили об этом полиции?

– Нет, тогда я как-то не подумала об этом.

– Не подумали? Об этом подумал бы даже пятилетний ребенок, Фиона! Я целый день как дурак хожу по этому пансиону, вместо того чтобы сидеть дома, со своей семьей, потому что вы, видите ли, забыли, что половина графства имеет ключи от этого дома!

– Мне столько всего надо удержать в голове!

– Почему, объясните мне наконец, вы не удосужились забрать ключи у своих бывших работников?

– Потому что не видели в этом необходимости! Какой смысл грабить наш пансион? Мы не держим здесь ничего ценного!

– Ничего?

– Ничего!

– А деньги?

Она запнулась, глядя на него.

– Ну… да, совсем немного, – уже тише сказала она.

– А вам не приходило в голову, что для большинства людей деньги представляют определенную ценность? – сокрушенно спросил он.

Она села, чувствуя себя уничтоженной.

– Я каждый день сдаю деньги в банк. На ночь здесь остается совсем незначительная сумма. Никто не станет рисковать свободой из-за таких денег.

– Фиона, в моей практике были случаи, когда людей убивали за доллар.

– Мы повесили объявление, что территория охраняется собаками. – В ее голосе появилась надежда.

– Это действительно так?

– Нет.

– И разумеется, все, кто когда-либо работал на вас, знают об этом?

– Да.

Он в отчаянии воздел руки:

– Но это же полный абсурд! Если кто-то и был здесь той ночью…

– Если! Я сама видела его!

У него возникло желание хорошенько встряхнуть ее, но воспитание принудило его вести дискуссию цивилизованно.