Роузуотер - [40]

– На запад, – говорю я.

Едем в тишине, за исключением моих указаний. Сорок минут спустя водитель говорит:

– Мы кругами ездим, босс.

На эти слова женщина поднимает голову.

– Вы неправы, – говорю я. – Но я вас прощаю. Траектория, которую мы описываем, называется спиралью. Мы движемся по кривой с постоянно уменьшающимся радиусом. Мы направляемся к центру.

– Почему мы не можем сразу поехать в центр? – спрашивает женщина.

– Вы платите мне за работу. Дайте мне ее выполнить. – Я чуть отодвигаюсь от нее. – Я не знаю конечной точки, но знаю дорогу.

Женщина скрещивает и выпрямляет ноги. Из-за этого движения облачко духов щекочет мне нос. Неожиданно у меня возникает мощная эрекция, и я прячу ее между бедер, чтобы никто не заметил.

Дорога становится уже. Темные окна придают миру насыщенность, которой ему не хватает в реальности. Выцветший песок кажется янтарным, а не привычным бежевым цветом пустыни.

Они ближе. Уже скоро.

Дорога тряская. Домов все меньше. Кустики неприхотливых сорняков, отходы производства, выброшенные паллеты. Последние признаки цивилизации – это знаки ограничения скорости, искореженные и порезанные на металлолом, а потом – лишь сухая красная земля. Через заднее стекло я вижу, что внедорожник поднимает трехметровое облако пыли.

В небе кружат ястребы.

Здесь.

«Остановите машину», – говорю я.

Мое сердце колотится. Я близко. Я замечаю, что женщина обменивается с водителем многозначительными взглядами, но я не хочу или не могу об этом думать. Я пойман голодным экстазом, который не могу описать, но который чувствовал множество раз. Поэтам нравится звать это страстью искателя.

Я пытаюсь открыть дверь, но не могу справиться с ручкой. Скорее.

– Откройте чертову дверь. Сейчас же. Сейчас же! Kia, kia!

Я чувствую капли пота на коже. Водитель выбирается слишком медленно, потом открывает другую дверь.

На земле, в пыли, лежит кусок дерева с половиной дверной петли, маркер фантомного прохода, ведущего в никуда. Я ненадолго сосредотачиваюсь на нем, потом делаю ровно четыре шага вперед. Поворачиваюсь на месте на этом пустыре. Пинаю рыхлую грязь, и что-то меняется. Я приседаю и поднимаю то, что нашел, левой рукой, растираю между указательным и большим пальцами. Это не сухая земля, это опилки.

Я оглядываюсь на машину и вижу, как выходит женщина, ее платье трепещет на ветру, будто какой-то призрак дергает за подол. При виде ее бедер я еще больше возбуждаюсь.

Я говорю:

– Мне нужна…

– Лопата, – заканчивает водитель. Он уже идет к багажнику. Подозрительно, что он знает, что он заранее приготовил лопату, но я откладываю это на потом. Меня одолевает желание найти, обнаружить, и я буду рыть землю, если это принесет мне покой.

Я копаю молча, только пыхчу и тяжело дышу. Придерживаюсь ритма, зная по трудовому опыту юности, что это единственный способ довести работу до конца. Рубашку я снял, когда одежда промокла от пота. Женщина и водитель не предлагают помочь и наблюдают за мной, никак не комментируя и не испытывая никакой вины, привычное отношение богатых к работнику-простолюдину.

Вокруг меня тяжело приземляются четыре ястреба. Это киборги СКН, записывающие информацию, закачивающие ее в небесные серверы.

Лопата ударяется во что-то твердое, в ботинок.

– Здесь кто-то есть, – говорю я. – Кого-то похоронили.

Копаю вокруг и руками выкидываю комья. Моими стараниями постепенно выясняется, что труп не…

– Не один. Вот… это рука от… это не… – Я поднимаю взгляд и вижу, что женщина и ее водитель совсем не удивлены. Они стоят, как телефонные столбы на ветру: кажутся неподвижными, но передают тайную информацию. – Это не та работа, которой я занимаюсь. Отвезите меня назад, сейчас же. Я… Я не имею к этому отношения. Клаус ошибся, я такой работы не делаю. Я не работаю. Я безработный. Полиция будет…

– Уймись, – говорит водитель.

– Ты нашел? – спрашивает женщина.

– Транс кончается здесь. Это человек, которого вы искали, сто процентов. Точнее, один из этих. Но вы это уже знали, так ведь? Вы знали, что он мертв и что его… – Господи, я не могу перестать говорить.

– Уймись. – Водитель смотрит вокруг, потом на часы.

– Пожалуйста, умоляю вас, не убивайте меня, – говорю я.

– Зачем нам тебя убивать? – спрашивает женщина. Потом говорит водителю: – Они опаздывают.

– Если вы отпустите меня, можете забыть об оплате. Мне нужно жить, чтобы заботиться о семье, – говорю я.

– Нет у тебя семьи. Теперь заткнись, пожалуйста. Ты начинаешь меня раздражать, – говорит женщина. Они с водителем продолжают осматриваться.

Если я выберусь отсюда живым, то прикончу Клауса. Он, наверное, даже не бельгиец. Сраный немецкий нацист, ублюдок, говноед! Я стою в неглубокой могиле, не зная даже, копать мне дальше или попробовать сбежать. Бежать некуда. Пустошь на мили вокруг, почему здесь и удобнее всего прятать тела. Я, наверное, смогу обогнать водителя, не говоря уж о женщине, но есть и другие факторы. Униформа водителя выпирает в нужном месте, намекая на скрытое оружие. Я, может, немножко и телепат, по-своему даже замечательный, но обгонять пули или отражать их кожей не умею.

– Я обычно нахожу беглецов и украшения. А тут… мертвые тела меня пугают. Пожалуйста! – Если бы только я смог выдавить слезу. Обычно я хороший актер – как все лучшие мошенники – и, когда угроза невелика, легко могу заставить себя плакать. Но сейчас от страха и глаза, и горло у меня пересохли.