Ростов Великий - [22]

— Не много ли захотел князь Владимирский. Видит кот молоко, да рыло коротко.

— Не скажи, Алеша, — осторожно произнес Константин Всеволодович. (Иногда, как и некоторые из старших дружинников-бояр, он называл Поповича Алешей). — Юрий силен и коварен. Он уже на Аксинью полухлебницу[27] начал собирать войско, а после Благовещенья[28] двинет его на Смоленск и Новгород.

— А чего ж князья?.. Неуж в осаду сядут?

— Не сядут, Алеша. Были промеж нас гонцы. Сиднем сидеть не будем. Договорились встретить полки Юрия на реке Липице, что у города Юрьева Польского. В челе новгородских и смоленских полков встанет князь Мстислав Удалой, сын Мстислава Ростиславича Храброго, кой еще с Андреем Боголюбским враждовал.

— Ведаю Мстислава. Сей князь не подведет, — довольно молвил Алеша.

Имя Мстислава Удалого было широко известно на Руси. Этот молодой князь, горячо любивший свое отечество, с тревогой и печалью смотрел на междоусобицы, раздиравшие Русь, и намеревался употребить все силы свои, дабы хоть как-то примирить князей. Раздоры шли и в Киеве, и в Новгороде, и в Галиче…

Особенно сильны были волнения в Новгороде, и начались они после того, когда Великий князь Всеволод Большое Гнездо направил в Новгород на княжение своего четырехлетнего сына Святослава с целой толпой корыстных владимирских бояр, кои начали всячески унижать, притеснять и обирать новгородцев.

Изведав о назревающем бунте, Мстислав Удалой, вернулся в Новгород и объявил себя его защитником.

Горожане приняли его с восторгом, называя Мстислава своим отцом и спасителем. Удалой усмирил владимирских бояр и отправил их вместе с малолетним Святославом к Великому князю. Затем Мстислав защитил Новгородские земли от литовцев и немецких рыцарей, принудил Чудь заплатить городу дань и, наконец, приведя в порядок новгородские дела, огласил на вече, что он должен отправиться в Южную Русь. дабы защитить её от Венгрии и Польши.

Новгородцы со слезами расстались со своим благодетелем и призвали на престол зятя его, Ярослава Всеволодовича. И какое же их ждало разочарование!..

— Когда выступать в поход, — спросил Алеша.

— Дружина готова. На сборы ополчения, обоза и обслуги — седмица. И с Богом.

Войско вышло из Ростова 15 марта 1216 года. Василько с княгиней стояли на стене крепости. У княжича — слезы градом. Опять его не взяли воевать, а ведь как упрашивал отца!

Константин Всеволодович, прижав наследника к своей груди, успокаивал:

— Потерпи, чадо. Через два-три года и ты пойдешь в поход. Время птицей летит, настанет и твой час.

— И когда токмо он настанет? — утирая кулачком слезы, спросил княжич.

— Настанет, сынок, — почему-то тяжко вздохнул отец. — Но едва ли то будет твоим радостным часом. Чаще горькими бывают походы. Да хранит тебя Бог!

С тем и ушел Константин Всеволодович. Теперь жди вестей — худых или добрых.

Алеша Попович ушел вкупе со своими содругами-богатырями: Тимоней Златым Поясом, Добрыней Рязаничем, Нефедом Дикуном и слугой Торопом. Эти знаменитые на всю Русь добрые молодцы наводили ужас на воинов любой вражьей рати.

— Тятенька с Алешей победят, — не раз говорил обеспокоенной княгине Анне Мстиславне Василько.

— Победят, сынок, — кивала мать, но глаза ее были грустными. Она очень любила Константина и теперь, когда супруг ушел в далекий поход, денно и нощно за него молилась, ведая, что истовые молитвы жены за мужа более действенны, чем молитвы священников.

Прошла неделя, другая… Каждый раз после заутрени Анна Мстиславна брала с собой Василька, взбиралась с ним на башенку — смотрильню и пристально вглядывалась в противоположный берег Неро-озера. Что там? Не покажется ли войско? Свое или чужое, не приведи Господи.

* * *

Еще за неделю до битвы Мстислав Удалой попытался убедить Юрия Всеволодовича замириться со своим старшим братом Константином и признать его Великим князем, но Юрий ответил решительным отказом.

Битва на Липице состоялась 25 апреля. Накануне сечи младшие Всеволодовичи — Юрий, Ярослав и Святослав, — собрали в шатер бояр. Князь Юрий, подняв чашу с вином, непререкаемо молвил:

— Никогда еще я не собирал такую большую рать. Константину и Мстиславу не сдобровать. Их войско, почитай втрое меньше, оно будет на щите. После победы я, по праву старшинства, оставлю себе лучшую волость Ростово-Владимирскую, мой второй брат Ярослав заберет волость Новгородскую, третий брат Святослав — Смоленскую, ну а Киев, — лицо Юрия стало пренебрежительным, как будто он говорил не о матери городов русских, а о каком-нибудь захолустном городишке, — пущай пойдет кому-то из князей черниговских.

— Кинем, как собаке кость, — хихикнул один из бояр.

Бояре не зря посмеивались над Киевской землей: «даже мизинные люди владимирские стали свысока посматривать на другие области Русской земли».

За

хмелевший боярин Ратибор, молодой, богатырского вида, новый (после гибели Юряты) любимец князя Юрия Всеволодовича, хвастливо молвил:

— Не бывало того ни при деде, ни при отце вашем, чтобы кто-нибудь вошел ратью в могучую землю Суздальскую и вышел из нее со щитом. Да пусть хоть соберется вся земля Русская — и Галицкая, и Новгородская, и Рязанская, и Киевская, и Смоленская, и Черниговская, пусть придет на помощь врагам вся земля Половецкая, даже тогда мы раздавим Константина и Мстислава, как вонючих клопов, да мы их седлами закидаем и кулаками побьем!