Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 1: XVIII–XIX века - [118]

Лидер западников А.И. Герцен, отмечая определенное сходство в умонастроениях своего круга и круга Станкевича, проведет границу между философской созерцательностью юных последователей Шеллинга, Фихте и Гегеля и более радикально настроенной молодежью, которая образцом для подражания выбрала дело, начатое декабристами: «В тридцатых годах убеждения наши были слишком юны, слишком страстны и горячи, чтоб не быть исключительными. Мы могли холодно уважать круг Станкевича, но сблизиться не могли. Они чертили философские системы, занимались анализом себя и успокаивались в роскошном пантеизме, из которого не исключалось христианство. Мы мечтали о том, как начать в России новый союз по образцу декабристов, и самую науку считали средством. Правительство постаралось закрепить нас в революционных тенденциях наших».

Философский идеализм и эстетическая созерцательность поклонников Шеллинга и Гегеля, не устраивавшие Герцена в Станкевиче и его друзьях, действительно отличали интеллектуальный стиль кружка. Он развивался, как и другие гегельянские кружки, по определению исследователя русской философии В.В. Зеньковского, в рамках внецерковного эстетического гуманизма. Характеризуя период 1830-1840-х годов в истории русской мысли, Зеньковский справедливо замечает, что «Шеллинг и Гегель оба вдохновляют русскую мысль в рамках шиллерианства (как и сами вначале вдохновлялись Шиллером)». Зеньковский отмечает, что «это была атмосфера философской культуры; в широких кругах русского общества интересовались и жили философскими вопросами». Под влиянием профессора Московского университета М.Г. Павлова, физика и поклонника натурфилософии Шеллинга, Станкевич стал шеллингианцем, но воспринял идеи немецкого философа сквозь призму сочинений Шиллера. «Станкевич, конечно, во всю свою недолгую жизнь был романтиком, хотя в нем с чрезвычайной силой стала развиваться позже строгая мысль», – заметит Зеньковский.

Эта романтическая настроенность души проявилась в художественных опытах Станкевича – он достаточно рано стал «изъясняться стихами». Поэтическое умонастроение мало выделяло юного барина среди иных юношей его круга, многие из которых также увлекались сочинительством. Однако у Станкевича стремление получить признание, попробовать себя на поприще литературы отличалось заметной активностью и самостоятельностью. С 1829 года, сначала в петербургском журнале «Бабочка», а затем в московских – «Телескопе», «Молве», «Атенее», – он публикует свои стихи, отдавая предпочтение жанру элегии. Романтические мотивы, превращающие юношу, питавшего некогда надежды, в одинокого странника «пустыни мира» («Два пути», «Не сожалей», 1832), как и специфический для романтизма набор космических и потусторонних образов («Ночные духи», 1831; «Избранный», 1830; «Филин», 1831, и др.), говорят, с одной стороны, о подражательной зависимости от доминирующей эстетики, а с другой – о стремлении персонализировать используемую стилистическую систему образности. В схожей юношеской романтической тональности, окрашенной в патриотические тона, написана и трагедия «Василий Шуйский». Шестнадцатилетний автор стремился пятистопным ямбом выразить свои патриотические чувства, заклеймить «козни и крамолы» врагов отечества, которые «народ из низкой зависти и злобы развращают». Интересно, что анонимный рецензент, которым оказался А.А. Дельвиг, отмечая незрелость сочинения молодого сочинителя, оценил этот опыт весьма серьезно, предполагая в Станкевиче определенный талант и литературную будущность.

К подобной творческой удаче можно отнести стихотворения «Мгновение» (1832), где лирический герой созидает «новый мир души», и «Подвиг жизни» (1833), в котором повзрослевший автор говорит о подвиге причастности к «жизни повсюдной», достигаемым трансцендентным усилием преодоления «предела земного». Характерный для Станкевича познавательно-волевой мотив, который можно считать его программой духовного поиска и личностного совершенствования, определен философской формулой «И все наполнится тобой». Именно эта программа будет приложена и реализована в изучении гениев немецкой мысли. Но прежде она будет раскрыта опять-таки в литературном произведении – в повести «Несколько мгновений графа Т***», опубликованной в 1834 году под псевдонимом Ф. Зарич и посвященной другу Станкевича, Я.М. Неверову, который является прототипом героя. Однако повесть носит биографический характер, и настоящий герой данного произведения – сам автор повести, что входило в его замысел.

Духовная эволюция героя связана с поиском истины. Станкевич показывает, как период философской рефлексии, сомнения и скепсиса преодолевается героем, который обретает готовность к подвигу. Он пытается применить свои творческие силы на практике, но неудачно. Очевидно, что этот момент отражает факт биографии Станкевича, после окончания университета некоторое время бывшего почетным смотрителем Острогожского уездного училища. Большого удовлетворения деятельность смотрителя Станкевичу не принесла, и в 1835 году он вернулся в Москву. Для героя повести, как и для автора, жизненная неудача преодолевается обращением к искусству, в первую очередь к музыке. Интеллектуальное восхождение завершается художественно-эстетическим апофеозом: абсолютная красота и истина открываются герою в искусстве и музыке. Именно искусство и музыка воспринимаются им как