Российские самодержцы. Екатерина II. Иван Грозный - [26]

И действительно, внешнее, даже если это были лишь кулисы, имело свою подлинность.

Слава и блеск

Екатерина оказала очень длительное и во многих отношениях благотворное влияние на духовное и культурное развитие своей империи и своих подданных.

Ее современник, английский дипломат Роберт Гарнинг, однажды сказал, что завоевание славы для нее важнее, чем благополучие страны, которой она правит. Даже если это высказывание в основе своей верно, то не следует, однако, забывать, что благополучие, а особенно авторитет страны очень выигрывали от личной славы императрицы. Ее потомки пользовались этим еще более ста лет.

Значимость человека, а также государства определяется не только фактами. Действенные трудноучитываемые факторы играют при этом большую роль, а использовать их и в личных, и в государственных интересах Екатерина умела мастерски. Она удивительным образом сумела повысить мировое значение России и русских и настолько подняла самосознание и чувство собственной значимости своих подданных, что русские, по мнению Ключевского, впервые благодаря ей почувствовали себя людьми, а очень скоро — и первыми людьми в Европе. Впрочем, это относится только к тонкому европеизированному, почти исключительно аристократическому верхнему слою. К массе крепостного населения это, разумеется, не относилось.

Рост авторитета был обусловлен не одними лишь внешнеполитическими успехами императрицы и не только провозглашенными на словах или даже подлинными успехами правления страной, в значительной мере они были связаны с культурной силой воздействия Екатерины. Духовное развитие, которому систематически способствовала императрица, переживало бурный расцвет. Только один пример: книжная продукция после ее восхождения на трон скачкообразно выросла в среднем от 23 новинок в год до 105, чтобы в 80-е годы подняться еще до 366. Разумеется, это касалось тоже только верхнего слоя. Однако этот верхний слой Екатерина подняла до такого уровня, что ведущие его круги, преимущественно сконцентрированные в Петербурге, вполне могли бы выдержать сравнение с Европой. Это выражалось в утонченных формах общения, которое ощутимо отличалось от примитивного времяпрепровождения времен Елизаветы. Особое пристрастие Екатерина испытывала к любительскому театру, в котором должны были активно участвовать дамы и кавалеры придворного общества. Проявлялась забота и о профессиональном театре, была основана актерская школа. Будучи сама немузыкальной, императрица часто и охотно устраивала концерты.

Она проявляла огромное рвение в коллекционировании предметов искусства;» иногда это выглядело просто как рвачество. Как и во внешней политике, так и в собирании предметов искусства она хотела иметь все, и в этом отношении сама себя называла «обжорой». Не раздумывая, она использовала все свое личное и политическое влияние для того, чтобы «разграбить всю Европу для создания своих музеев», как ехидно заметил один иностранец, увидев сокровища искусства в императорском Эрмитаже.

Во времена правления Екатерины происходило сознательно ею направляемое слияние русских и европейских элементов в новообразующуюся русскую культуру, интегрированную в европейскую. Тем самым были созданы предпосылки для резкого подъема русской культуры в XIX веке.

Екатерина сумела использовать для своей славы и славы своей империи обширную переписку с ведущими умами Европы, особенно с французскими энциклопедистами. Она вошла в моду у самых известных писателей того времени, в том числе у почитаемого Вольтера, а это значило тогда гораздо больше, чем так называемая «хорошая пресса». Восхищавшиеся ею литераторы осыпали ее лестью, часто переходящей все границы хорошего вкуса, и, по выражению барона Мельхиора Гримма, «любили ее с такой страстью, такой восторженностью, с такой силой, как подобает любить Господа Бога».

Особенно славилась Екатерина своим искусством беседы, и некоторые из ее восхищенных собеседников сожалели, что «не в состоянии дословно передать на бумаге эти легкие беседы.) Мир получил бы во владение драгоценный и единственный в своем роде фрагмент к истории человеческого духа». Императрица умела ослеплять и, по-видимому, духовно и физически действовать на своих партнеров возбуждающе. Если судить по тому, что до нас дошло, то создается впечатление, что богатством духа обладали скорее ее собеседники. То же относится и к ее корреспонденции, составляющей многие тома, которая поддерживалась на высоком уровне особо чтимого в XVIII веке искусства писания писем, но не превосходила его. Екатерина вполне могла без всякого остроумия перейти на обычную ругань, обзывая своих коллег на других тронах неотесанными чурбанами, бестолочью, ублюдками, страшными тупицами, «которые заслуживают хорошей взбучки, чтобы наконец прикусили языки». Во все времена были люди, которые от таких грубостей из императорских уст приходили в восторг.

Как бы благотворно ни воздействовала Екатерина на духовное развитие, сама она в этой области не проявила себя творчески. Она не провела в области культуры никаких реформ, но, убежденная в ценности образования, многое сделала для его распространения. Она прилагала большие усилия к воспитанию дворянской молодежи, особенно девушек. Наряду со множеством воспитательных учреждений для мальчиков она основала ставший знаменитым Смольный институт для девушек из дворянских семей. Ретроспективно ее система воспитания была названа самой прогрессивной из всех, которые существовали в то время (Скотт-Томсон).