Россия во тьме - [51]

Алексей Романец был казаком. Пусть и от роду ему было — всего девять лет…

Они жили, как и положено казакам — в станице. Его отец, Федор Романец — в девяностые продал квартиру в Ставрополье, продал дом родителей там же — и переехал в село, взял землю и стал фермерствовать потихоньку. Получалось не очень — помощи от государства не было никакой, только налоги плати — а фермерские продукты задорого люди не покупали, потому что денег не было. Но все равно — как то закрепились на земле, стали жить. Возрождались казачьи станицы…

Сначала — Федор вообще не имел оружия — не очень его любил. Потом пришел атаман, сказал, что это не дело — казак и без оружия. Федор поехал в Краснодар в магазин — и купил там одно из самых дешевых ружей что было — Сайга 410 в казачьем варианте — то есть, внешне похожая на автомат Калашникова. Мать была категорически против — она работала учительницей — но атаман есть атаман.

Постепенно — все привыкли к оружию, а зимой — отец с другими казаками ездил на охоту на волков в степь и взял с собой маленького Алексея. Впечатлений хватало и до сих пор — вой снегоходов, ветер в лицо, щелчки выстрелов. Волчьи туши на снегу, брызги красным…

Так Алексей полюбил оружие — в отличие от его отца, который обзавелся оружием по необходимости. И твердо решил, что как только подрастет, то станет военным. И будет как те наши спецназовцы в Ираке…

Но Ирак далеко — а райцентр близко. И там — все это время происходили очень взрослые, непонятные детскому уму — но весьма характерные движения…

Сначала — казаков выдавили с рынка и из сектора перевозок. Выдавили просто. Дело в том, что когда торгует русский — он торгует на свой страх и риск. И проблема охочих до взяток чиновников — от участкового до санинспектора — это тоже его проблема. Когда за прилавком стоит кавказец — это не он торгует, это торгует диаспора. И во всех нужных местах у диаспоры проплачено — за всех. А дальше — вступает в силу закон рынка: оптом — всегда дешевле. И наездам рэкетиров — диаспора тоже сопротивляется сообща.

Сначала — местные и казаки терпели, потом — на рынке начались потасовки. Местной власти — состоящей сплошь из русских, и ментам — проблемы с отчетностью (не с людьми — с отчетностью) были не нужны. Потому — была серия встреч, заключили неофициальное соглашение: русским столько, кавказцам — столько. И даже не поняли при этом, что само соглашение такое — в принципе ненормально, это первый шаг к оккупации, к косовскому сценарию. Но местной власти и ментам, сплошь русским (хотя попадались и нерусские, и чем дальше, тем больше) — не нужны были проблемы с отчетностью.

Потом — кавказские диаспоры стали завозить и ставить на исполнительские должности (водитель, грузчик, продавец) — таджиков и узбеков. Несмотря на то, что таджики и узбеки были мусульманами, как и чеченцы, аварцы и прочие — к ним относились как к рабам… да они, по сути, и были рабами. Денег им почти не платили, или платили мизер. Документов у них не было, работали они нелегально, если кто пропадет — никто и вопросов задавать не будет. Так — кавказцы сумели долгое время держать цены ниже, чем на русских рядах (ну и контрабанда, конечно — куда без нее) и вытеснить русских и с тех торговых мест, которые по соглашению были закреплены за ними. Какой смысл торговать, если никто не покупает. Кавказцы, когда шли на рынок — покупали у своих, а русские — где дешевле и так — кавказцы сделали первый шаг по оккупации всей южной России до Ростова включительно…

Потом пошло ещё хлещё. Обычный рэкет — превратился в религиозный. К бизнерам, неважно, русским или не русским, православным или мусульманам — приходили молодые люди с бородами, но без усов и в подвернутых до середины голени штанах и говорили — плати закят. Когда бизнер отвечал, что он не мусульманин, ему говорили — тогда плати джизью. Откажешься платить — сожгут машину, сожгут ларек или цех, потом и тебя убьют. Такие требования — передавали на флешках, требовали от обираемых бизнеров сохранять в тайне факты этих поборов даже от членов своей семьи. По этому факту были конфликты уже чеченцев с бородатыми: чеченцы считали, что раз они и так мусульмане, то платить должны только в общак диаспоры, а вахи им объясняли, что они ещё и закят должны платить. Но сам по себе факт того, что на русской земле собирали закят и джизью, и эти деньги выплачивались — говорил, что это уже не совсем русская земля.

Появились чабаны со стадами. Опять-таки — стадо принадлежит не фермеру, а диаспоре, охраняется тоже диаспорой. А если стадо потравило посевы — попробуй, предъяви. А потом — уже в Ставрополе, Краснодаре, Сочи — по улицам стали расхаживать наглые молодые люди, которые общались меж собой на непонятные автохтонным жителям языках и никогда не упускали малейшей возможности подраться. Даже косой взгляд, мог стать поводом для драки (Э, ле, ты чего сюда смотришь?! Я тебя не знаю, будешь докапываться — без лопаты закопаю!). Как то раз, когда продавщица в ларьке не поняла покупателя, попросившего сигареты на чеченском, тот вспылил: учи, кобыла чеченский язык! Тут скоро все наше будет!