Россия в постели - [26]

Представьте себе: шесть километров золотистого песчаного пляжа вдоль теплого Черного моря и прилегающее к этому пляжу гористое побережье с вечнозеленым лесом отгорожены от всего остального мира. На этой территории разбиты парки, аллеи со скульптурами, стадион, площадки для тенниса, плавательный бассейн. Здесь же построен огромный Дворец космоса с макетами советских космических кораблей в их натуральную величину. Рядом, в трехстах метрах, – современное здание детского театра величиной с Большой театр. На крыше этого театра – еще одна сцена, для летних эстрадных концертов. Артисты выступают здесь на фоне естественного пейзажа, открывающегося за сценой, – на фоне роскошной панорамы Черного моря.

А у самой воды, отделенные друг от друга зеленью парков, высятся белые шести– и семиэтажные здания – жилые корпуса для подростков. Они украшены цветными панно и мозаикой, изображающими радостный труд в Стране Советов, полеты в космос и т. п.

Там, за каменным забором, десятки тысяч курортников, наводняющих Черноморское побережье каждое лето, приходят на грязные каменистые пляжи в шесть утра, чтобы занять место поближе к воде. Люди живут в палатках – без воды, без туалетов. Теснятся в комнатах у местных жителей, которые на лето превращают свои квартиры в общежития для приезжих и заселяют по десять-пятнадцать человек в одну комнату. Сдают под жилье даже чердаки, сараи, курятники. В столовых и ресторанах безумные очереди, нужно выстоять два-три часа под палящим солнцем, чтобы пообедать. В магазинах продукты расхватывают за первые два утренних часа, а на рынках цены умопомрачительные. От грязи, антисанитарии по этим курортам постоянно гуляют эпидемии дизентерии, триппер и сифилис, а в 1970 году все Черноморское побережье было объявлено закрытой зоной из-за эпидемии холеры. Короче говоря, не дай вам Бог попасть на эти «дикие» курорты не в роли иностранного туриста по классу «люкс», а в роли простого советского отдыхающего!..

Но едва вы, проехав по извилистой горной дороге над этими «дикими» пляжами, въезжаете через красивую проходную на территорию пионерского лагеря «Артек», все меняется волшебным образом. Тишина, прохлада, тенистые парки, фонтаны и фонтанчики, незамутненная бирюза Черного моря, пустынные золотистые пляжи, всплески детских голосов в аллеях.

Нашу делегацию разместили в маленькой, уютной, увитой плющом двухэтажной гостинице, и, конечно, у каждого был свой номер с балкончиком, выходящим на море. Работа у нас была, прямо скажем, «непыльная» – по вечерам мы выступали перед подростками, рассказывали о кино, театре, показывали свои фильмы и отвечали на вопросы.

А днем лениво загорали на пляже, специально отведенном для почетных гостей. Вокруг нас шла веселая жизнь одного из самых привилегированных пионерских лагерей страны.

Среди трех с половиной тысяч находящихся в этом лагере подростков было, наверное, две тысячи девочек, из них как минимум тысяча – от четырнадцати до шестнадцати лет. Не нужно обладать большим воображением, чтобы представить себе это сонмище загорелых Лолит и нимфеток, которые резвились вокруг нас на пляже, визжали, заходя в море, играли в волейбол или загорали на горячем желтом песке.

Обнаженные, в узеньких трусиках и таких же узеньких полосках цветных лифчиков, под которыми дерзко выпирали молоденькие крепкие грудки. Процентов тридцать этих девочек вполне годились на обложки журналов «Fifteen» и «Seventeen» или в каталоги «Блумингдейла», и, Боже, какими волчьими глазами пожирали мы, взрослые, эту юную, сочную, свеженькую плоть! Даже моя приятельница, известная тридцатилетняя актриса Валентина К., мечтательно и томно вздыхала, выделив среди полчища мальчишек стройного, загорелого, с темными глазами пятнадцатилетнего паренька.

Но подростки не обращали на нас особого внимания, взгляды всех девочек были направлены на лодки и катера спасателей, которые дежурили в море и иногда лихо подваливали к берегу, чтобы взять на борт двух-трех очередных девочек – покатать. Ох уж эти спасатели! Крепкие, дочерна загорелые, мускулистые двадцатилетние ребята круто знали свое дело. Спокойно-опытным взглядом они бесцеремонно выбирали в орде недозрелых девчонок то, что было почти спелое, налитое уже горячим соком, приглашали в лодку – да, собственно, и приглашать особо не нужно было, спелые девочки сами напрашивались, а потом катер, фыркнув мотором, делал крутой разворот у берега и брал курс в открытое море. Катер! Морская прогулка! Для какой-нибудь сибирской девчонки это было сногсшибательно – прямо как в американском кино! Да, волны сексуальности, юной похоти, проснувшейся чувственности двадцать четыре часа в сутки гуляли по тому берегу, где стояли коттеджи лагеря «Комсомольский», лагеря старшеклассников – 14–15–16-летних. По вечерам в окрестном кустарнике слышался сдавленный шепот, быстрое дыхание, невольные короткие вскрики и расклеивающиеся звуки поцелуев-засосов. Никакие турпоходы, военные тренировки, спортивные соревнования не могли ослабить этот напор чувственности – помню, старший пионервожатый говорил нам, что они, руководство лагеря, специально выдумывают самые тяжелые маршруты походов для старшеклассников, ранние подъемы по боевой тревоге, сбор лекарственных трав в лесу, ежедневные спортивные соревнования – только чтобы обессилить к вечеру этих ребят и девчонок, чтобы у них уже не хватало сил целоваться и трахаться по ночам. Но куда там! Каждое утро в мусорных ведрах находили выброшенные изорванные, в пятнах крови простыни, трусики, майки – девичьи целки лопались в пионерском лагере, как хлопушки во время карнавала.