Россия солдатская - [25]

Где проходила линия фронта, никто толком не знал. В одном месте крестьяне даже думали, что соседняя деревня уже занята немцами. У Григория екало сердце, когда он пересекал трехкилометровый лес, разделявший два селения. Но сведения оказались ложными: никаких немцев в следующей деревне не было.

Ближе к Калинину по ночам запылали отдаленные пожары. В деревнях стали попадаться беженцы из города. Бежали не от наступающего врага, а из боязни голода. Иногда встречались группы красноармейцев. Они ощупью пробирались па восток, разрозненные, потерявшие командиров, таясь от немецких самолетов. Казалось, наступили полный хаос и дезорганизация.

— Скорее, скорее вперед, — торопил девчат Григорий. — Надо успеть войти в московское кольцо, — советовался он потихоньку с Александром Владимировичем.

Больше всего Григория и Розанова волновал вопрос, как они сумеют переправиться через Волгу.

К полудню выглянуло солнце и сразу потеплело. Под ногами зеленели темные подушки мха и потрескивала сухая хвоя. Рыжие ели лениво помахивали тяжелыми ветвями. Григорий поднял голову вверх и ему на мгновение показалось, что белые, как вата, облака стоят на месте, а он и вершины сосен плывут в гулкой пустоте.

— Стой! Кто идет?

Одна из девчонок взвизгнула от неожиданности, все остановились и затаили дыхание. Из-за ельника вышло несколько красноармейцев и лейтенант. Вид у торфушек был настолько бесспорный, что Григорий сразу заметил по лицам красноармейцев, что им не грозит никакой опасности. Худой, очень черный лейтенант подошел ближе и посмотрел на Григория. В карих глазах не было ничего, кроме любопытства.

— Кто вы?

— Рабочие с окопов, домой пробираемся, — вышел вперед Розанов, отвлекая внимание от слишком молодого Григория.

— Немцев не видели?

Лейтенант наклонился, сорвал сиявшую на солнце веточку ежевики и стал есть ягоды. Солдаты стояли, опустив винтовки.

— А разве они близко? — с напускным страхом спросил Александр Владимирович.

Лейтенант посмотрел на старика удивленно, ничего не ответил и, сделав солдатам знак, исчез в ельнике. В этот момент где-то впереди ухнул орудийный выстрел.

— Похоже, что фронт, — забеспокоился Григорий. — Может быть, немцы начали наступление от Калинина ?

Выстрел не повторился и лес по-прежнему стоял радостный и прекрасный, как будто не было ни войны, ни голода, ни заградительных отрядов.

— Не ждать же тут, пойдемте!

Григорий зашагал по просеке. Девчата, напуганные встречей и выстрелом, гурьбой двинулись за ним. Лес кончился. Показалось громадное поле, покрытое кустами и перелесками. Посредине поля вилась река, блестевшая из-за кустов ивняка. На противоположной стороне, прямо напротив, в овражке наверное стояла батарея потому, что оттуда почти непрерывно поднимались белые клубы дыма и доносился слабый звук выстрелов. Правее батареи, на самом горизонте, сливаясь с сине-серой каймой леса торчало большое стального цвета здание, за зданием терялась в дымке деревня, а слева, в двух километрах от батареи, почти у самого берега реки, над кустами виднелись зеленые крыши другой деревни. Высоко в небе кружилось несколько желто-черных самолетов, тонких как стрекозы. Время от времени они с пронзительным воем падали вниз и тогда из-под узких крыльев вырывался огонь и доносился сухой треск крупнокалиберных пулеметов. На всем пространстве громадного поля не видно было ни одного живого человека.

— Вот вам и бой увидели! — подошел к Григорию Александр Владимирович.

А как думаете, далеко мы от Калинина? ----- спросил Григорий.

— Довольно далеко. Серое здание на горизонте — зернохранилище. От него уже виден город.

Григорий посмотрел на лицо старика; оно было бледно, глаза напряженно смотрели вдаль. Григорий почувствовал, что сердце его начало колотиться. Вот она не отвлеченно теоретическая, а ясная, как день, неопровержимо реальная война. Здесь на этом поле сошлись два мира: один тот, с которым Григорий боролся уже много лет, другой новый, может быть тоже враждебный и чуждый, но в этот момент только таинственный и неведомый.

Григорий почувствовал острое любопытство. Сзади девчата окаменели на опушке, боясь пошевелиться.

— Что же будем делать? — спросил Александр Владимирович, кончив осмотр поля.

— Надо переправиться, — сказал Григорий и сразу беспокойство и нервность овладели им. Волга была последним, но самым трудноодолимым препятствием.

— Может быть, пройти вдоль опушки вниз по реке? — заколебался Александр Владимирович, — здесь мы недалеко от советской передовой.

— А заградительные отряды? — возразил Григорий, при одной мысли о заградительных отрядах, чувствуя приступ тошноты. — Лучше передовая, по крайней мере нет энкаведистов.

Александр Владимирович пошевелил ноздрями, как бы пробуя воздух, свободный воздух фронта.

— Что же, попробуем! — наконец, преодолел колебание старик.

— Пойдем прямо к реке. Тут кстати и тропка есть, — обернулся Григорий к девчатам.

Те не протестовали, но пошли медленно, отставая от Григория и Александра Владимировича. Тропинка шла к реке, между двумя канавами, заросшими ивняком.

— Не обстреляют нас эти? — Александр Владимирович кивнул в сторону кружившихся самолетов.