Россия солдатская - [21]
Зускин вел собрание уверенно, толково, с увлечением. Началось с речи прораба.
— Товарищи, — начал он нервно. — Наше строительство ненормально затянулось. Основной объект — противотанковый ров — не закончен, а мы роем его уже больше двух месяцев. Спрашивается: почему это происходит? Почему норма выработки в среднем не превышает пятидесяти процентов, почему около сорока процентов рабочих разбежалось? Мы обращались к сознательности, создали красную доску почета и черную доску для злостно невыполняющих норму выработки. Видимо, этих мер мало. Во время войны наша партия не хочет прибегать к репрессиям, но мириться с настоящим положением нельзя. Нам дан контрольный срок закончить все работы в течение двух недель. Побеги надо прекратить. О всех подобных случаях десятники и бригадиры должны сообщать немедленно. Контроль на станции будет увеличен. Задержанных при попытке самовольно вернуться домой будут судить. Но одних репрессий мало. Мы должны обсудить вообще все меры, могущие повысить производительность труда и поднять трудовую дисциплину. Я прошу высказаться по этому вопросу всех бригадиров и десятников.
Водворилось молчание. — Любопытно, что главные партийцы отыгрываются на Зускине, — подумал Григорий, — он ведь только комсомолец… а эти мерзавцы норовят остаться в тени.
Рукавиц нет, товарищ прораб, — нерешительно начал один из бригадиров, — по утрам заморозки, без ломов копать трудно, а голыми руками разве наработаешь?
Зускин замял неприятный разговор о рукавицах и не без труда заставил бригадиров начать высказываться о способах улучшения организации работ. Высказывания не привели ни к каким результатам. Уроки с самого начала раздавались индивидуально, занесение па черную доску не помогало. Вопрос явно упирался в нежелание рабочих работать. — Любопытно, что о срезывании пайка за невыполнение нормы вопрос не поднимается, — отметил Григорий, — власть определенно стала бояться народа, а народ перестает бояться власть.
После двух часов напрасных разговоров, несмотря на всю толковость Зускина, собрание закрылось, оставив только одно впечатление: кого-то из беглецов поймают и устроят показательный суд, укрепленная линия все равно не будет построена к сроку. После собрания Зускин кивнул Григорию, чтобы он остался.
— Мне с вами надо поговорить, — сказал прораб, — пойдемте вместе ужинать в столовую И.Т.Р.
Столовая И.Т.Р. помещалась в бывшей школе, не возобновившей занятий после летнего перерыва. Григорий и раньше знал, что так называемых штатных работников — верхушку технического и политического руководства — кормят отдельно и лучше, чем остальных. Зускин посадил Григория за маленький столик, накрытый скатертью, не очень чистой, но скатертью. Ужин выдавали по специальным талонам и он состоял из хорошего супа с куском мяса, жареной свинины и сладкого пирога с чаем. Григорий не без усилия сдержался, чтобы не наброситься на еду, как голодный зверь. Уже месяц, как он недоедал, месяц, как не хватало хлеба и картошки.
Я хотел предложить вам штатное место, — дружески заговорил Зускин. — Нас скоро перебросят на новый участок работы, глубже в тыл. Это освободит вас от армии и даст относительно обеспеченное существование. Как старший десятник земельных работ, вы будете получать немногим меньше техника. Со сверхурочными это составит до 500 рублей. Кроме того, военный паек и спецодежда.
Григорий на мгновение задумался. — Конечно, Зускин не знает, что я сидел в концлагере, но сейчас, в этих условиях, на старую судимость не обратят внимания. Соглашусь — избавлюсь от постоянного страха ареста, не попаду рядовым на фронт, останусь жить. Но зато полный отрыв от Кати, а, в случае взятия немцами Москвы, отступление в тыл вместе с Красной армией. Нет, это не для меня, — решил Григорий почти без колебаний.
Внимательные глаза прораба смотрели на него с удивлением. Видимо, Зускин предполагал, что Григорий ухватится за предложение. Григорий продолжал молчать, ища наиболее подходящий ответ, чтобы не вызвать подозрений Зускина.
— Разрешите мне подумать, — наконец, сказал Григорий. — Дело в том, что у меня уже в течение двух недель нет писем от жены, я боюсь, не заболела ли она.
Ответ был неудачен, хотя писем от Кати, действительно, давно не было и это очень беспокоило Григория.
— Подумайте, — поднял брови Зускин, — только думайте скорее. Я должен иметь ваш ответ не позднее, чем через неделю. Пока можете обедать в этой столовой: я уже договорился и вам дадут карточку.
— Чего это он меня полюбил? — соображал Григорий, шагая к дому. — Вообще странный человек: с одной стороны, искренний идеалист, с другой стороны, ест минимум в четыре раза лучше мобилизованных девчонок и, кажется, этого не замечает.
Григорий ясно вспомнил комсомольские идеи эпохи гражданской войны. Главным мотивом отрицания старого строя было отсутствие в нем равенства. Через двадцать лет пришли к еще большему неравенству, неравенству рабов, которым хозяин дает лишнее за усердие и квалификацию, но больше всего за преданность. — Нет, не пойду я к ним на теплое местечко! Лучше риск, голод, но внутренняя свобода. Скорее бы попасть на ту сторону и начать работать! С немцами или помимо них, но против большевиков и за Россию, а не за этот безликий СССР.
«Невидимая Россия» — повесть о советском юноше Павле Истомине, выросшем в русской интеллигентной семье.Павел и его друзья организовали подпольные кружки молодежи. В этих кружках они читали запрещенных в Советском Союзе писателей, официально заклейменных в качестве «идеалистов». Члены этих кружков не только читали, но и зорко всматривались в окружающую жизнь, ища в ней подтверждения того, чем полны были их юные души. Новые знакомства и встречи убедили их в том, что под оболочкой официальной системы попрежнему жива другая, незримая Россия.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.