Россия против Наполеона: борьба за Европу, 1807-1814 - [3]

Тем не менее мое детство сделали интересным многочисленные русские родственники старшего поколения, которые в 1950-е гг. казались мальчику гораздо более экзотичными, чем местные жители все еще довольно степенной Англии. Одна из моих двоюродных бабушек в годы Первой мировой войны находилась вместе с русской армией в Персии. Там она прониклась любовью к якам, которые являлись неотъемлемой частью армейских транспортных колонн. Когда я был маленьким мальчиком и жил в Лондоне, она каждый месяц водила меня в зоопарк, где говорила по-русски с этими крупными, шерстистыми, дружелюбными животными, кормила их шоколадными эклерами, меренгами и искусно приготовленными сэндвичами, предназначавшимися для респектабельных английских чайных столов. Пятилетнему мальчугану казалось само собой разумеющимся, что страна, чьи коровы были в четыре раза крупнее и гораздо шерстистее английских и питались эклерами, должна быть обворожительной. Поскольку никто не пытался насильно привить мне интерес к русской истории или каким-либо образом заставить почувствовать себя русским, я был счастлив сделать это самостоятельно. И нет сомнений в том, что, когда дело дошло до наполеоновской эпохи, мой интерес еще более усиливал тот факт, что мой прапрадед Ливен был в 1807 г. награжден георгиевским крестом при Прейсиш-Эйлау и командовал корпусом в Лейпцигском сражении в 1813 г. В исторических свидетельствах того времени были разбросаны сведения о его родственниках — Ливенах, Паленах, Орловых-Денисовых и многих других. Его мать — как рассказывал мой отец — возможно, послужила прообразом Анны Шерер, в чьем салоне начинается повествование романа Л.Н. Толстого.

Надеюсь, что эта книга является не просто расширенной версией почитания предков. Но я и правда испытываю некоторую радость от того, что историк русского происхождения, каковым я являюсь, имеет возможность опубликовать свой труд на русском языке и внести скромный вклад в удовлетворение интереса русских людей к прошлому своей страны. Среди многочисленных бедствий и страданий, обрушившихся на Россию в 1990-е гг., возможность восстановить связи с различными ветвями эмиграции являлась, по моему мнению, реальным, хотя и, несомненно, слабым утешением. Я также искренне полагаю, что наполеоновские войны — это тот эпизод русской истории, из которого можно извлечь важные уроки и в котором можно найти повод для гордости.

Конечно, слово «гордость» следует использовать осторожно. Было бы неправильно романтизировать Россию, которая разгромила Наполеона, или события 1812–1814 гг. Русский народ перенес огромные страдания, чтобы добиться этой победы. Империя самодержавного царя и крепостника, нанесшая поражение Наполеону, была очень далека от идеала. Победа всегда придает легитимность политическому строю, который ее одерживает. Однако бессмысленно рассматривать всю историю любого отдельно взятого народа как череду явных провалов, несчастий или проявлений политической безнравственности. Альтернативы империи вовсе не обязательно были так уж хороши. Столкнувшись с вызовами эпохи наполеоновских войн, царская империя продемонстрировала ряд своих наиболее сильных сторон.

На мой взгляд, также важно понимать прошлое в его собственном контексте, для того чтобы иметь представление о том, что было возможно и вообразимо в ту или иную эпоху. С этой точки зрения, Россия в 1812–1815 гг. достигла выдающихся успехов. Это справедливо не только в отношении мужества русских солдат и стойкости русского народа, но и того, насколько умело российское правительство мобилизовало ресурсы страны, чтобы противостоять брошенному ей чудовищному вызову, и направило военные усилия на достижения окончательной победы. Результаты победы, как всегда, были неоднозначны, и дилеммы, связанные с безопасностью России и миром на планете, не исчезли в 1815 г. Но по сравнению с безмерным кровопролитием и хаосом 1792–1815 гг. XIX в. в целом явился столетием относительной международной стабильности и значительного экономического прогресса, чем со временем воспользовалась сама Россия. На мой взгляд, военно-экономическая деятельность России в 1812–1815 гг. внесла огромный вклад в становление нового европейского порядка, и этот факт заслуживает признания как за рубежом, так и особенно в самой России. Настоящий и полезный урок, который следует извлечь из событий той эпохи, по моему мнению, состоит в осознании тесной взаимосвязи между безопасностью России и Европы.

Все вышесказанное может навести на мысль, что я написал эту книгу с целью преподать урок гражданского патриотизма или прославить моих собственных предков. Это несправедливо и является для меня слишком большим комплиментом. На самом деле я написал эту книгу потому, что полюбил этот сюжет еще в юности. Как и в случае с большинством людей, это произошло прежде всего потому, что я прочел роман Л.Н. Толстого и был очарован драматизмом той эпохи и силой характеров, которые изобразил автор. Став старше, я ознакомился с гораздо более широким кругом литературы, посвященной эпохе Наполеона и его войнам. Поскольку в то время я не владел ни русским, ни немецким языками, я неизбежно почерпнул весьма одностороннее представление о той эпохе из имевшихся в моем распоряжении англо- и франкоязычных источников. Даже в то время я понимал это и был этим разочарован. Но мне потребовалось тридцать пять лет, чтобы в меру своих возможностей разобраться в том, какова же была истинная история.