Россия против Наполеона: борьба за Европу, 1807-1814 - [2]

Вообще самое интересное в книге английского историка — это осмысление мало известных для нашего читателя событий заграничных походов русской армии в 1813–1814 гг. Исторически так сложилось, что основное внимание отечественные авторы всегда уделяли именно 1812 г. Остальными же сюжетами почти не занимались. Литературу, написанную по теме заграничных походов, можно практически пересчитать по пальцам одной руки, а вот что касается 1812 г., исследований целое «море». И могу объяснить почему: большая часть источников и литературы по этому периоду написана на французском и немецком языках. Изучению мешал пресловутый языковой барьер и традиции. И вполне закономерен справедливый упрек Доминика Ливена своим русским коллегам: «…недостаток интереса с российской стороны применительно к периоду 1813–1814 гг. предоставил свободу действий историкам других стран, которые были только рады написать историю таким образом, что роль России в событиях тех лет оказывалась незначительна». «Особый взгляд» представителей национальных историографии и их откровенный эгоизм привел к тому, что русская армия, вынесшая на своих плечах основную тяжесть войны и победоносно вошедшая в Париж, на страницах западноевропейских исторических сочинений сегодня почти забыта или, в лучшем случае, лишь только упоминается. Подобную историческую несправедливость Доминик Ливен и попытался исправить.

Собственно говоря, основываясь на современных представлениях, критическом осмыслении предшествующей историографии, интеграции различных точек зрения и частных позиций, автор, вводя новые источники, поставил и успешно решил масштабную задачу по изучению великой эпохи. Нашему английскому коллеге удалось с успехом преодолеть инерцию историографического мышления и во многом пересмотреть сложившиеся стереотипы и бытовавшие оценочные клише.

В заключение хотелось бы отметить, что все выводы, сделанные в работе, четко аргументированы, подкреплены солидной источниковой базой и имеют новаторский характер. Нетрадиционными для нашей отечественной литературы остаются только многие подходы и открытая манера изложения материала. Как мне представляется, именно в этом Доминик Ливен отразил лучшие профессиональные качества западных историографических школ. Читателю же будет очень интересно прочесть такую книгу. Он откроет для себя много нового, увлекательного и интересного и до этого ему не известного.

Виктор Безотосный

ОТ АВТОРА

Книга была изначально написана по-английски и впервые опубликована в Великобритании в октябре 2009 г., а затем, весной 2010 г., в США. Впоследствии она вышла (или готовится к печати) на голландском, итальянском, немецком, французском, португальском и, возможно, корейском языках. Тем не менее для меня наиболее важным переводом книги является ее русское издание.

Отчасти это объясняется причинами личного свойства и моей сентиментальностью. Члены моей семьи являлись подданными Российской империи с 1721 по 1917 г. Впоследствии они пополнили ряды белой эмиграции. Мой отец, тяготевший к либеральному крылу эмиграции, в течение многих лет возглавлял Русскую службу БиБиСи, сначала непосредственно, а затем опосредованно, являясь главой британской службы иностраноязычного радиовещания. Но мое поколение нашей семьи было воспитано таким образом, что мы ни в каком отношении не считали себя русскими. Белая эмиграция в Великобритании всегда была очень малочисленна. Я ни разу не встречал в Великобритании кого-либо, кто бы принадлежал к моему поколению эмигрантов, вырос русскоязычным, и чьи родители оба были бы русскими. Эта ситуация заметно отличается от положения моих родственников в континентальной Европе и Северной Америке.

В любом случае мой отец был довольно своеобразным русским. Его семья перебралась на новое место жительство из Латвии, но он ни разу не был в этой стране, равно как и не являлся этническим латышом. Ливены действительно некоторым образом гордились тем, что ведут свое происхождение от ливов — автохтонного, почти доисторического населения современной Латвии. Мой дед написал мемуары на русском языке. Мой прадед, несомненно, использовал бы для этого французский. Вероятно, большинство историков охарактеризовали бы моего отца и его семью как балтийских немцев. С одной стороны, это довольно справедливо. Он был воспитан как протестант и родился в Германии, когда его родители спасались от русской революции. Первые годы жизни он провел в Баден-Бадене, где семья еще до 1914 г. владела особняком. Но большая часть детства и юность отца прошли в Брюсселе, там он получил образование во французском лицее. Затем, по стечению обстоятельств, он отправился на учебу в университет — в Тринити Колледж, Дублин. Лично я всегда считал его человеком с русской душой и французским умом. Своей связью с Англией он был практически всецело обязан Второй мировой войне. Испытывая отвращение к фашизму, после поражения Франции в 1940 г. он присоединился к армии единственной страны, еще воевавшей с Гитлером. Моя мать, большей частью ирландских и отчасти французских кровей, родилась в Индии и, конечно, ни слова не знала по-русски. Сам я появился на свет в Сингапуре.