Россия перед вторым пришествием - [58]

. (Специалисты считают эту формулировку «гениальной по точности и простоте», которая «как бы подвела итог исканиям нашей дореволюционной «государственной» мысли»)

B. В. Розанов: «Царская власть есть чудо. В Царской власти и через ее таинственный институт побеждено чуть не главное зло мира, которое никто не умел победить и никто его не умел избежать: злая воля, злое желание, злобная страсть. Злоумыслить что-нибудь на Царя и отказать ему в повиновении — ужасная вещь в отношении всей истории, всего будущего, тысячи лет вперед. Вот отчего истребление всяких врагов Государя и всякой вражды к Государю есть то же, что осушение болот, что лучшее обрабатывание земли, что дождь для хлеба. Никакого черного дня Государю, все дни его должны быть белы, — это коренная забота народа»⁴¹.

(29.6.1914): «Государь <...> один и исключительно смотрит на вещи не с точки зрения «нашего поколения», но всех поколений Отечества, и бывших и будущих... у него есть что-то или скрыто в нем. Что-то есть «подземное», — а «современного» нет ничего и не должно быть. <...>

Есть особая тайна, «тайна царева», которая совершенно никому не рассказана и никогда не будет рассказана, ибо уже с рождения, как бы «а priori» (терминология Канта) царю <неразб.> то, что «под глазом его все умаляется» до пыли, до мелочи, до «преходящего» и «ненужного», и взгляд этот имеет соотношение только «с границами вещи», с тем, что лежит «за нашим поколением», далеко впереди Него и далеко позади Него.

Вечность.

Царь.

Отечество.

<...> Государь не может смутно не чувствовать, что заключенное в сердце его («тайна царства») вообще не рассказуемо, не объяснимо, не выразимо. Как мы можем выразить «отношение к Отечеству» жестами, так Государь может выразить «суть себя» жестами же, поступками.

Бытие.

Вот его область. Великое «быть по сему». Мне хочется сказать то, чего я не умею объяснить, что в «быть по сему» никогда не может заключиться ошибки, хотя бы «быть по сему» иногда не удалось, повяло от горечи и несчастья (несчастная война). <...> Царь есть часто носитель великих неудач, т.е. корифей великих хоров трагедий: и мы должны кидаться вслед за ним во всякую трагедию с мыслью, что «погибнем», но «за лучшее». Царь — всегда за лучшее. Вот его суть и подвиг. Царь (и это есть чудо истории) никогда не может быть за низкое, мелочное, неблагородное». <...>

Суть и тайна царя в значительной степени заключается в том, что он просто делает «хорошую погоду»; делает эту чудную и божественную вещь, столь всем нужную. Суть «царя» в значительной степени сливается с сутью «мужика», как он дан от Рюрика до теперь и символизирует весь русский народ. Отчего же связь «мужика» и «царя» и их взаимное понимание или, вернее, чувство. Мужику нужна «хорошая погода», и царь изводит из себя «хорошую погоду»: тем, что не торопится и не нагоняет облачков»⁴².

Архиепископ Иннокентий (Борисов, 1800-1857), Херсонский: «Что такое благочестивый Царь для благочестивого царства? — Посмотрите на великое царство вселенной! Взойдет на небе солнце и все радуется, животворится, возрастает и укрепляется, цветет и плодотворит. Сокроется солнце на западе и всюду мрак и темнота, все предается бездействию и сну. Покроется солнце облаками, — и все приемлет унылый и мрачный вид, — не так ясно и не так отрадно, не то небо и не та земля. Что боговозженное солнце для природы, то богодарованный Царь для своего царства. Призирает светлое око Царя — и иссушаются слезы, утоляются вздохи, ободряются труды, оживляется мужество. Простирается щедрая десница Царя — и облегчаются бедствия, восполняются подвиги. Исходит царственное слово — и все приводится в стройный чин и порядок, все возбуждается к деятельности, всему указуется свое назначение и место»⁴³.

Митрополит Филарет (Дроздов) Московский: «Самодержавием Россия стоит твердо. Царь есть глава и душа царства... Благо народу и государству, в котором всеобщим светлым средоточием стоит Царь, свободно ограничивающий свое самодержавие волей Отца Небесного»⁴⁴.

Архимандрит Константин (Зайцев): «Пока во главе Великой России стоял Царь, Россия не только содержала в себе отдельные элементы Святой Руси, но в целом продолжала быть Святой Русью, как организованное единство. Но вот что замечательно — чем явственнее оказывалось расхождение с Церковью русской общественности, русской государственности, русского народа, тем явственнее в личности Царя обозначались черты Святой Руси. Уже Император Александр III был в этом отношении очень показательным явлением. Еще в гораздо большей степени выразительной в этом же смысле была фигура Императора Николая II. В этом — объяснение той трагически-безысходной отчужденности, которую мы наблюдаем между ним и русским обществом Великая Россия в зените своего расцвета радикально отходила от Святой Руси, но эта последняя как раз в это время в образе последнего русского Царя получила необыкновенно сильное, яркое, прямо-таки светоносное выражение»⁴⁵.

Протоиерей Иоанн Сторожев (перед 1 мир. войной): «Какое, братие, великое, какое неизъяснимое утешение знать и видеть, что Державный Вождь русского народа, коему вверены Богом судьбы отечества нашего, в основание всего в своем царстве полагает не иное что, как благочестие, сам лично давая пример глубокого, чисто древле-русского благочестия, любви к благолепию служб церковных, почитания святых русских, забот и усердия к прославлению великих подвижников святой богоугодной жизни»