Россия: общий вагон - [17]
- А ТЕПЕРЬ ШУРА ТЫ ЗАКРЫВАЕШЬ РОТ И САДИШЬСЯ НА МЕСТО, - заунывным голосом робота сказала Шура.
Яся в сердцах дернула поэтессу за штанину. Шура рухнула в объятия бывшего мужа и погрузилась в бессознательное.
Через несколько лет Никита случайно наткнулся на новую книжку лысой поэтессы. Печально знаменитое стихотворение про проблемы заканчивалось там фразой: «А ТЕПЕРЬ ШУРА ТЫ ЗАКРЫВАЕШЬ РОТ И САДИШЬСЯ НА МЕСТО». Так Яся, которую никогда нигде не печатали, вошла в историю русской литературы.
У микрофона снова стояло существо с оголенным черепом. На этот раз существо было мужского пола. И, в отличие от надрывной Шуры, вело себя брутально. Расставив ноги на ширину плеч и выпятив массивную пряжку с фашистским орлом, пережимавшую его брюхо на две равные части, радикальный поэт мрачно вещал:
- Россия - курва! Россия - стерва! Россия - дура! Россия - Минерва!
Два живота радикала дергались в разные стороны: когда часть над ремнем шла вправо, подременная уплывала налево. Очки с толстыми стеклами, венчавшие оскаленную физиономию, перекосились от гражданского пафоса:
Эх, разотрутся чистые
Коммунисты
ИСТЫЕ
Не робей не валенок
Вперед на баррикады
Я лунный сифилитик
С мутным здоровым взглядом.
Яся сидела на полу и нагло зевала, заткнув уши. Радикал свирепо косился на непочтительную девчонку, раздувал ноздри и плевался ядовитой слюной, аки идолище поганое: Сталинским соком березовый сокол Орошает лучами прецедент на траве…
Тут лысая Шура вернулась из психоделических странствий, слабо махнула рукой в сторону идолища и неожиданно внятно произнесла:
- УБРАТЬ ПРЕЦЕДЕНТ.
Яся захлопала в ладоши. Идолище подавилось остатком текста и окрасилось багрянцем.
- Я вижу, здесь собрались люди, не способные по достоинству оценить…
- Высокое искусство! - подсказала Яся.
Писатель Рахманинов с золотыми зубами, выпивавший на заднем ряду, бурно захохотал.
- ДА, ВЫСОКОЕ ИСКУССТВО! - пророкотал радикал, и Никите показалось, что сейчас идолище бросится на его девочку и проглотит.
- Но несмотря на нападки бездуховных обывателей, - писатель Рахманинов упал и продолжал смеяться уже на полу, - я верю, что в этом зале скрываются и мои единомышленники. - Все подозрительно посмотрели друг на друга. - Я призываю вас, люди доброй воли и неспокойной гражданской совести! - Рахманинов тихо скулил, вгрызаясь в ножку стула - Вступайте в наше Святое Опричное Братство! - Идолище замолчало, выкинуло вперед пухлую длань и изобразило на лице священный экстаз.
В этот момент дверь с грохотом распахнулась. Публика, доведенная Святым Опричником до состояния глубокого катарсиса, обернулась, ожидая увидеть на пороге как минимум воскресшего Гитлера.
Но на пороге, монотонно покачиваясь, стоял снежный человек в косухе. Косуха была снежному человеку мала: рукава заканчивались чуть ниже локтей. Волосы росли повсеместно. В руке йети сжимал наполненный до краев стакан водки. Водка кощунственно разливалась на пол.
- Призрак русского радикализма! - восторженно выдохнула Яська. Призрак обвел почтенное собрание мутным взором, сделал резкий вираж, уронил вешалку и вышел вон. Писатель Рахманинов на четвереньках двинулся следом.
Почему-то на сцене оказалась объемная престарелая поэтесса в газовом шарфике. Кто и зачем позвал это чудо на «радикальный» фестиваль было непонятно. Газовая принцесса возвела очи долу и затянула томную песнь:
- Я боюсь собак, я боюсь кошек, я боюсь мышей, я боюсь тараканов…
На последнем ряду разгоралась тихая истерика. Панк Плакса сдавленно всхлипнул, уткнувшись в коленки.
- Я боюсь дышать, я боюсь говорить, я боюсь спать, я боюсь думать…
- Оно и видно! - прокомментировал Рахманинов, стоявший на пороге с изъятым у призрака стаканом водки.
- Я боюсь своего отражения в зеркале… - Тут засмеялась даже инопланетная Шура.
- Я боюсь, что меня изнасилуют…
- Не бойся, тебе это не грозит! - хором закричали Рахманинов с Яськой.
- Я боюсь, что меня изнасилуют Ленин и Сталин! - веско резюмировала поэтесса и приготовилась читать еще.
Яська пулей вылетела на улицу.
- Помнишь, в «Бесах»? Там собирается омерзительная тусовка революционных недотыкомок? И один какой-то сидит и ногти себе стрижет? Вся башка в сале, весь стол - в ногтях, а он сидит и гундосит про народное благо? - у Яси был гротескный взгляд на мир, и все, что она читала, видела и слышала, трансформировалось в ее сознании до неузнаваемости. - Так вот, те уроды были гораздо приятнее нынешних! От тех просто тошнит! А от этих хочется БЛЕВАТЬ! БЛЕВАТЬ! БЛЕВАТЬ! И ЕЩЕ РАЗ БЛЕВАТЬ!
Яся была в ярости. Никита стал опасаться скандала:
- Пойдем отсюда!
- Ну уж нет! Я им прочитаю свое МАЛЕНЬКОЕ ЛИРИЧЕСКОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ!
Яся сжала кулаки и протаранила взглядом ни в чем не повинного поэта Андрея Родионова, который по-прежнему высокомерно спал на асфальте. К распростертому телу поэта стекалась мутная вода. Лицо поэта кто-то заботливо накрыл газетой «Лимонка», по которой надсадно стучал дождь.
Ясю вызвали выступать последней. Никита приготовился к худшему.
- Вы думаете, достаточно вставить в бездарный словарный понос волшебное слово «ХУЙ» - и текст тут же превратится в шедевр авангардного искусства? Что рты разинули? Это не стихи. Это я с вами разговариваю, радикальные, так сказать, ПРЕЦЕДЕНТЫ, - начала Яся, глубоко затягиваясь сигаретой.
В этой, во многом философской, сказке Натальи Ключарёвой маленький читатель оказывается свидетелем драматических событий. Они происходят в древней стране улиток, народ которой живет по своим законам и верованиям. Как воспримет «улитный народец» идеи, опровергающие старинные традиции? И когда получит весть о таинственном Короле улиток, которого никто не видел, но которого каждый мечтает встретить? В ответах на эти вопросы содержится живой, не назидательный, а пропущенный через сердце урок постижения истины.
Что будет, если патологически одинокий мужчина влюбляется в творческую женщину, вся жизнь которой – сплошной полет, фейерверк и волшебство превращений? Кто кого изменит и изменит ли вообще? Роман Натальи Ключаревой весь создан из звенящих колокольчиков надежды и тихих шорохов разочарований, из женских капризов и мужских сомнений, – эта мелодичная проза идет словно от самого сердца и говорит о главном самыми простыми словами…
В новую книгу Натальи Ключаревой – автора нашумевших романов «Россия: общий вагон» и «SOS» – вошли повесть «Деревня дураков» и цикл очерков «Деревянное солнце».Герой повести – молодой историк Митя – решил поработать сельским учителем в деревне Митино. Деревня как деревня, и жители в ней обычные – и старожилы, помнящие войну, и батюшка, и влюбчивые старшеклассницы, и блудница местная – Любка… А за деревней, подальше, стояла таинственная деревня дураков, о которой местные жители боялись даже думать. И пришлось Мите столкнуться с настоящей – неписаной – историей…
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.