Россия и последние войны ХХ века - [50]
«ГУУАМ — первая группа, которая была создана на постсоветском пространстве без участия России. Это очень важно для будущего этого региона. Мы рассматриваем ГУУАМ как важный вклад в региональную стабильность. Мы поддерживаем усилия стран, направленные на более тесное сотрудничество в региональных вопросах. И когда я говорю «мы» — я имею в виду высочайшие уровни правительства США. Мы поддерживаем дальнейшее развитие ГУУАМ именно как региональной организации. Мы также приветствуем углубление связей между ГУУАМ и евроатлантическими структурами», утверждает начальник отдела Совета национальной безопасности США Фрэнк Миллер [313].
Все это в немалой мере объясняет положение фаворита, занятое Азербайджаном в кавказской политике США, которые, удерживая его от прямой агрессии против НКР, тем не менее регулярно напоминают о своей поддержке территориальной целостности РА, как это сделал в ходе своего визита в Баку весной 1999 года специальный советник США по новым независимым государствам Стивен Сестанович.
Азербайджан отвечает взаимностью, не раз устами самого президента Алиева заявив о нежелательности российского присутствия в Закавказье. Такое заявление прозвучало и на Стамбульском саммите ОБСЕ 1999 года. А еще раньше, в декабре 1996 года, Алиев выразил желание видеть Азербайджан в НАТО, которое вновь подтвердил в ходе февральского визита 2000 года в Вашингтон. Одновременно он обозначил иерархию отношений: с Россией «нормальные», с Соединенными Штатами — «партнерские и союзнические», а также «выразил сожаление» в связи с сохранением в Армении российского военного присутствия.
Если Россия [314] решит пойти навстречу и сократить свое военное присутствие в Армении, то это будет с ее стороны роковая ошибка. Ибо есть все основания сделать вывод, что в Азербайджане, в сложившемся ныне его политическом формате, у России нет перспективы даже и гарнизонного присутствия. Единственная точка такового мощная Габалинская РЛС, несущая боевое дежурство с 1985 года, переживает нелегкие времена. На конец 2000 года межправительственное соглашение [315] так и не было заключено, поскольку Баку выдвигает неприемлемые требования. Ощутимых сдвигов в этом вопросе не принес и визит президента РФ Путина в Баку, состоявшийся в январе 2001 года. А не далее как в сентябре 2000 года глава азербайджанского оборонного ведомства Сафар Абиев категорически опроверг сообщение ИТАР-ТАСС, согласно которому Азербайджан намерен войти в объединенную систему ПВО стран СНГ. По словам Абиева, «Азербайджан не изменил своей позиции и по-прежнему намерен сам охранять свои воздушные рубежи».
Более того, как сообщило агентство «Caspian», в Азербайджане вызывает протест развернутая в российских СМИ кампания по поводу будто бы грядущей смены геополитической ориентации Баку, которая остается протурецкой, прозападной и пронатовской. Перспективы расширения турецкого присутствия на Кавказе более чем реальны. 19 января 2000 года в Анкаре прозвучало экстравагантное заявление министра Турции по связям с тюркоязычными республиками бывшего СССР Абдулхалука Чея: «Россия слишком слаба, чтобы противостоять нам»; и потому, подчеркнул министр, следует переходить к созданию содружества тюркских государств. Ибо Турецкая Республика «преемница Великой Османской империи». Впервые подобное преемство было обозначено столь откровенно [316], а оно диктует контуры расширения, далеко выходящие за пределы одного лишь тюркского ареала. Называются и Украина, и даже Иран, и трудно предположить, что Турция член НАТО, делает подобные заявления, не оставляющие камня на камне от нынешней конфигурации Сердцевинной Евразии, без хотя бы самой формальной предварительной консультации и согласования позиции. Да и международного скандала не последовало, а ведь можно себе представить резонанс аналогичного заявления кого-либо из российских официальных лиц!
Молчание в ответ на подобные заявления вполне согласуется с выбранной США тактикой создания «субимперий» как инструментов строительства глобальной империи Рах Americana. Обкатываются же такие проекты очень часто как раз в виде заявлений политиков не первого ранга.
Прагматичная американская политика отводит Турции на южных рубежах России примерно ту же роль, которая отводится Германии в Центральной и Восточной Европе. Согласно З. Бжезинскому, ее «доминирующая роль неоспорима», и покуда Германия удерживает в узде старых демонов национализма, она может выполнить огромную долю работы в интересах расширения Европы на восток, не ставя под сомнение первенство США.
Что до Турции, то она «стабилизирует регион Черного моря, контролирует доступ из него в Средиземное море, уравновешивает Россию на Кавказе, все еще остается противоядием от мусульманского фундаментализма и служит южным якорем НАТО» [317].
Тем временем уже прозвучало предложение Турции к НАТО создать в Стамбуле штаб сил быстрого реагирования [318] Альянса, в зону ответственности которых будут входить Балканы, Кавказ и Средняя Азия. В состав СБР Турция готова выделить 3-й и 4-й армейские корпуса, дислоцирующиеся в Стамбуле и Анкаре. При этом первый будет находиться в состоянии повышенной боевой готовности. Основу СБР могут составить около 1,5 тысяч офицеров из стран блока, а при возникновении кризисных ситуаций их поддержат еще 50–60 тысяч военнослужащих. Считается, что такой группировке вполне под силу взять под охрану нефтепровод Баку-Джейхан. Однако это — крайний случай, и основной упор делается на превентивную работу: взаимодействие спецслужб Грузии, Азербайджана и Турции. В Грузии уже есть президентский указ, который определяет задачи национальной спецслужбы в этой сфере, подобный законопроект готовится и в Азербайджане
