Россия и последние войны ХХ века - [43]

А потому еще тогда, когда в Карабахе шла война, в январе 1992 года была предпринята первая попытка увязать урегулирование конфликта с весьма конкретными американскими интересами. Последние же напрямую увязаны со всем весьма сложным блоком отношений США с Турцией и Ираном. Турция — союзник и партнер по НАТО, Иран, — в особенности в начале 1990-х годов, демонизируемый противник; и такое различие отношений продиктовало первый план решения карабахской проблемы путем территориального обмена между Арменией и Азербайджаном, известный как план Пола Гобла. Гобл, бывший специальный советник Госдепартамента США по проблемам бывшего СССР, выдвинул идею «обмена территориями, главным образом «коридорами» Лачинским и Мегринским [267]. Тем самым Карабах напрямую соединялся с Арменией, Азербайджан же — с Нахичеванью. А поскольку последняя на северо-западе имеет небольшой [268], однако стратегически чрезвычайно важный участок общей границы с Турцией, с последней непосредственно соединялся бы и Азербайджан; и план, де-факто уже поддержанный вашингтонской администрацией, был категорически отвергнут и Ереваном, и Степанакертом. Последним — даже несмотря на то, что план Гобла решал проблему неанклавного существования НКР. Армян страшила опасность того, что стали называть «гигантизацией тюркского мира», особенно грозной в условиях потери общей границы с Ираном: это позволило бы сделать абсолютно глухой блокаду Армении и Карабаха со стороны Турции и Азербайджана.

Наконец, корыстный интерес США, стремившихся таким образом усилить нажим на Иран [269] был слишком очевиден, и план был отложен до лучших времен; однако от него не отказались, так как он исключительно благоприятен для реализации дальних целей реструктуризации Большого Среднего Востока; он создает условия для функционирования газопровода Азербайджан — Нагорный Карабах — Армения — Нахичевань, который может обеспечить весьма удобный маршрут транспортировки азербайджанского газа в Турцию, на важность чего недавно прямо указал Вашингтон. Сделано это было в ходе очередного визита сопредседателей Минской группы ОБСЕ по Нагорному Карабаху в регион конфликта летом 2000 года, и представитель США Кэри Кэвин заявил, что американская администрация реально надеется на реконструкцию этого газопровода с помощью международного сообщества сразу же после установления мира. Разумеется, без решения карабахской проблемы нельзя полноценно выстроить Великий шелковый путь.

Здесь, может быть, как раз и будет уместно уточнить это столь значимое для политических игр на постсоветском пространстве понятие. Речь идет, разумеется, не о конкретной тропе или колее, которую можно линией изобразить на карте. Российский историк А.М. Петров определяет его как «историко-культурный коридор международного общения, который тянулся от Китая до Черного и Средиземного морей» [270]. И далее: «Это огромное, подвижное во времени историко-культурное пространство, по которому в древности и в средние века шло сухопутное и международное общение от крайних пределов Азии до стран Запада» [271]. Свое место в этом коридоре занимали в древности и страны Малой Азии, исторически тесно связанные с Арменией, и весь Кавказ как таковой, то есть Большой Кавказ. Но еще до начала эпохи Великих географических открытий океанические перевозки, по целому ряду причин, в том числе и климатических, начали теснить сухопутные, и к началу Нового времени «Великий шелковый путь как сквозной массив международного общения Евразии исчез». Попытки восстановить его предпринимали, в частности, Петр I, а затем Александр I, но они не увенчались успехом. Как считает Петров, по причинам, главным образом, климатическим и экономическим [272].

Однако, на мой взгляд, свою роль сыграли и причины политические: держательница, на протяжении 300 лет, Сердцевинной Земли [273], Российская Империя, а за ней СССР так и не смогли связать западную и восточную оконечности пути, хотя и проложили в Причерноморье, на Кавказе и в Средней Азии мощную транспортную сеть, а затем и линии нефте- и газопроводов. Тем не менее им не хватило полноты политического и, тем паче, финансового контроля над древним «коридором». Средиземноморье всегда оставалось вне этого контроля, а нынешняя геополитическая конфигурация РФ, равно как и общий ее упадок вывели нашу страну из числа потенциальных держателей Великого шелкового пути [274].

Напротив, для США, которые от РФ отличает комплексный, глобальный подход к региональным конфликтам на постсоветском пространстве, наступает звездный час.

Семь лет выжидания не изменили принципиально такого подхода, и в 1999 году ситуация была сочтена благоприятствующей возвращению модифицированного плана Гобла, о чем речь пойдет чуть ниже.

* * *

5 мая 1994 года при посредничестве России, Киргизии и Межпарламентской Ассамблеи СНГ в Бишкеке Азербайджан, Нагорный Карабах и Армения подписали Бишкекский протокол, на основании которого была достигнута договоренность о прекращении огня. Трехсторонняя договоренность о таком прекращении огня была подписана 12 мая 1994 года. Линия соприкосновения войск, сформировавшаяся на этот момент, стала фактической границей НКР. Под контроль последней перешло 9 % территории Азербайджана, и новое положение позволило карабахцам в три раза сократить фронт противостояния, довести до уровня необходимой достаточности обороноспособность, а также — что особенно важно — исключить анклавность НКР. Соответственно, Азербайджан частично контролирует Мардакертский и Мартунинский районы бывшей НКАО. Огромное число беженцев покинуло территории, прилегающие к линии огня: азербайджанцев — 420 000, армян