Россия и последние войны ХХ века - [239]
При проверке на одном из опорных пунктов обнаружили, что воинское подразделение отдельного мотострелкового батальона было укомплектовано на 90 % военнослужащими со сроком службы в 1–2 месяца. Какой отпор экстремистам смогут оказать эти необстрелянные молодые ребята? А потом, это влечет за собой неоправданные потери личного состава» [1326].
Действительно, на начало ноября в Российской армии уже были погибшие, в том числе и среди недавно призванных. Однако число погибших в ходе первого этапа операции являлось одной из главных тайн начинающейся войны. 20 октября первый заместитель начальника Генштаба генерал-полковник Манилов заявил, что с начала боевых действий на Северном Кавказе (в Дагестане и в Чечне) погибло «около 190 военнослужащих Минобороны и около 400 получили ранения».
Эти цифры совершенно неправдоподобны: как уже говорилось, по уточненным данным только в Дагестане погибли 197 военнослужащих Минобороны и 17 сотрудников МВД. Даже с учетом неизбежной погрешности (+-7), получается, что из российских военнослужащих на первом этапе операции не погиб ни один человек, что представляется совершенно невероятным. Ведь не было контактных боев, но боевые-то действия все-таки были, а чеченцы вовсе не принадлежат к числу тех, кто ударившему их по одной щеке подставляет другую и не отвечает выстрелом на выстрел.
Удуговская пропаганда называла фантастические цифры убитых российских военнослужащих, но это была именно пропаганда, и такую статистику, разумеется, всерьез принимать не стоит. А вот Комитет солдатских матерей утверждал, что с начала войсковой операции в Чечне до конца октября общие потери федеральных сил превысили 300 человек, не считая умерших в госпиталях от ран. И хотя Комитет тоже склонен завышать статистику, в данном случае его данные представляются более достоверными и подтверждаются другими, косвенными источниками.
А коль скоро это так, то — даже с учетом того факта, что речь идет о последней декаде октября, когда начались уже настоящие ожесточенные бои, приходится признать, что погибшие были и на первом этапе. Да и как их не могло быть, если действий снайперов никто не отрицает, а высокая эффективность этих действий была продемонстрирована еще в первую чеченскую кампанию? Остается гадать, чем руководствовалось Минобороны, замалчивая потери [1327] первого этапа операции; но можно высказать гипотезу, что такое замалчивание было одним из элементов психологической обработки общества [1328] с целью облегчить переход ко второму этапу операции. А это означало переход Терека, о котором вначале речь не шла.
16 октября войска заняли господствующие высоты по границам Чечни с Дагестаном и Ингушетии, закрепились на левом берегу Терека и Терском хребте, отрезав тем самым три северных района от остальной территории республики.
Командующий группировкой российских войск на Северном Кавказе генерал Виктор Казанцев объявил о завершении первого этапа операции в Чечне.
На этом предполагалось сделать паузу до весны. Согласно планам Минобороны, пехота должна была перейти «на зимние квартиры», боевиков, оставшихся без света, тепла, продовольствия и горючего, предполагалось интенсивно обрабатывать артиллерией. Такой сценарий мотивировался многими соображениями — в первую очередь, тем, что туман и снег практически лишают авиацию возможности поддерживать войска с воздуха, а машины со всепогодным оборудованием только начали поступать на Кавказ. Серьезным было и второе соображение: собранные со всех концов страны войска не успели подготовиться к серьезной войне в крупных населенных пунктах и горных районах, а специальные горные части, несмотря на горький опыт войны 1994–1996 годов, так и не были созданы.
Надо сказать, что необходимость собирать войска со всех концов страны была прямым следствием обязательств, которыми Россия связала себя по Договору ОВСЕ. Согласно этому договору, войска СКВО не могут быть использованы в боевых действиях целиком, поэтому для комплектования Объединенной группировки привлекаются части и соединения всех военных округов.
22 октября начальник Главного организационно-мобилизационного управления Генштаба Владимир Путилин заявил, что верхний потолок численности Объединенной группировки федеральных сил на Северном Кавказе будет составлять 50-100 тысяч человек. [1329] А уже 15 октября Указом президента было отменено существовавшее ранее положение о том, что призывники направляются на войну добровольно и лишь после 12 месяцев службы.
Это могло одновременно указывать и на трудности комплектования, и на то, что решение о дальнейшем продвижении в глубь Чечни негласно уже принято.
Вариант «санитарного кордона» и зимовки армии на северном берегу Терека, хотя он и представлялся наиболее вероятным, с самого начала не был единственным. Еще 26 сентября 1999 года министр обороны Игорь Сергеев впервые признал, что военное ведомство планирует несколько вариантов операции в Чечне. Правда, в Генштабе ВС РФ тогда уверяли, что широкомасштабных действий, подобных тем, что велись в Чечне в 1994–1996 годы, не планируется; эту точку зрения озвучил заместитель начальника Генштаба Валерий Манилов, в том же духе высказался и премьер Путин. Более того: в те же дни, в конце сентября, первый заместитель начальника Генштаба Вооруженных сил РФ начальник Главного оперативного управления ГШ ВС РФ генерал-полковник Юрий Балуевский заявил: «Не исключено, что войска в Чечню вообще не войдут».
