Россия и последние войны ХХ века - [230]

Кадарская зона, в которую вошли крупные села Кара-Махи и Чабан-Махи [1277], Кадар, Чанкурбе, начала создаваться еще в 1997 году.

Здесь ваххабиты, устранив законную власть, ввели шариатское правление, а для охраны, по сути, отторгаемого от Дагестана анклава круглосуточно дежурили чеченские боевики. Здесь же, с учетом выгодного геополитического положения Дагестана, началась подготовка плацдарма с хорошей диверсионно-террористической базой. Угроза аналогичного развития событий сложилась также в селах Губден Карабудахкенского и Кванада Цумадинского районов, где ваххабиты также попытались взять под свой контроль всю жизнедеятельность этих сел.

Разумеется, обо всем этом не могли не быть информированы российские спецслужбы, равно как и все соответствующие эшелоны российской власти. Один из хорошо информированных авторов пишет: «Информация о стремительном распространении ваххабизма в Дагестане, возникновении Кадарской зоны, а также о планах вооруженного отторжения ее летом 1999 года регулярно ложилась на стол руководства российских спецслужб. Однако руководство, кроме информирования верховной власти о данных фактах, никаких действий не предприняло. И это несмотря на то, что вместе с оперативной информацией предлагался комплекс мер по нормализации обстановки в республике Дагестан».

Главной из этих предлагаемых мер была поддержка традиционного ислама, ибо, как показали события августа-сентября 1999 года, бoльшая часть населения Дагестана чувствовала себя глубоко оскорбленной третированием веры их отцов и дедов как «нечистой». О реакции традиционного духовенства, как и об ударе в спину, нанесенном ему решением государственных мужей России от 22 июня 1998 года не считать ваххабизм экстремистским движением, уже говорилось выше. Остается добавить, что всего за год до вторжения Кадарскую зону посетил Сергей Степашин, который, буквально стоя над сетью подземных фортификационных сооружений, благодушно витийствовал на тему о своих приятных впечатлениях.

При взятии горы Чабан среди трофеев наших войск оказалась и кассета с видеозаписью этого исторического выступления Степашина — надо думать, оно немало забавляло боевиков. Для нас же забавного здесь очень мало, ибо подобный уровень «наивности» должностных лиц высокого ранга подвергает армию опасности, пожалуй, не меньшей, чем прямое предательство. А чего стоит, например, такой факт: на одной из пресс-конференций Сергей Степашин язвительно высмеял версию о поставке Березовским партии компьютеров Басаеву в обмен на освобождение нескольких заложников — мол, можно ли себе представить Басаева с компьютером! Но зададимся вопросом и мы: можно ли всерьез поверить, что опытный спецслужбист, к тому же уже имеющий опыт первой чеченской войны, до сих пор полагает, будто воюет с дикими «детьми гор», которых пугает один лишь вид сложной современной техники? Ответ очевиден, а потому степашинский юмор в данном случае иначе как черным не назовешь. Вот только загадкой остается, для чего разыгрывалась эта юморина.

Кстати, при задержании личного секретаря и переводчика Хаттаба осенью 1999 года при нем как раз и обнаружился ноутбук «Черного араба», в котором, как сообщала печать, хранилась вся штабная документация, включая планы боевых операций, дислокацию тренировочных лагерей, инструкции по организации похищения людей и многое другое, включая данные о московских «спонсорах» чеченских боевиков [1278].

Но и без этого вещественного доказательства того, что боевики умеют обращаться с компьютерами, бывшему премьеру не могло не быть известно ни о прекрасной [1279] экипированности боевиков, ни об их оснащенности самыми современными средствами связи — или о том, например, что на территории Чечни в 1996–1998 годы было развернуто пять центров радиоразведки и что, по агентурной информации, персонал их состоял из англичан и американцев. Невольно закрадывается мысль: так, может быть, смысл юморин на тему о диких «детях гор» в том и заключался, чтобы в очередной раз не дать и армии, и стране все-таки до конца понять, с кем же и с чем же она имеет дело на Северном Кавказе?

Тем временем, пока представители российского истеблишмента безмятежно шутили, подготовка к вторжению в Дагестан шла полным ходом. Еще в апреле 1999 года Конгресс «Исламская нация», включающий в себя религиозные организации Дагестана ваххабитского толка, принял план первоочередных мер на весну и лето того же года, который предусматривал проведение силовых акций на территории республики. С апреля по июль были проведены работы по дооборудованию оборонительных сооружений в Кадарской зоне; план же предполагал не только захват прилегающих к Чечне районов Дагестана, но также и Махачкалы. России устами Хаттаба предъявлялся ультиматум, согласно которому война на Кавказе могла быть прекращена лишь в случае полного вывода из региона Российских Вооруженных Сил, вслед за чем должно было последовать провозглашение на его территории исламского государства.

1 августа 1999 года приступили к реализации этого плана: на территорию Дагестана с территории Чечни через Cнеговой перевал проникла большая группа боевиков