Россия и Ливония в конце XV века: Истоки конфликта - [169]
При таком раскладе сближение Ливонского ордена с Литвой, с которой Иван III вел тяжелую войну, могло нарушить все расчеты верховного магистра. К тому же Фридрих Саксонский рассматривал ослабление ВКЛ как позитивный момент, облегчавший освобождение Немецкого ордена от унизительного польского сюзеренитета. Он рассчитывал, что польский король, тронутый бедственным положением своего младшего брата, великого князя Литовского Александра, не откажет ему в помощи и тем самым ослабит политику жесткого прессинга в отношении Орденской Пруссии. Наметившееся сближение ливонского магистра с Литвой не могло снискать одобрения верховного магистра и грозило серьезно ухудшить отношения руководителей двух основных орденских подразделений. Плеттенберг сильно рисковал, поскольку лишь благосклонность и поддержка верховного магистра обеспечивала ему выход на широкую дипломатическую арену, контакты с Империей, Римской курией, имперскими князьями, датским королем. Провалы во внешней политике ухудшили бы его положение внутри страны, что ни ландсгерры, ни «сословия» ливонским магистрам не прощали.
Ситуация, в которой оказался Плеттенберг, была не из легких, но в высшей власти Орденской Пруссии у него нашлись высокопоставленные сторонники во главе с верховным маршалом (главнокомандующим) Немецкого ордена графом Вильгельмом фон Изенбургом. Недавний штатгальтер принадлежал к числу наиболее влиятельных орденских вельмож, чье мнение руководство ордена не могло игнорировать. Политические пристрастия верховного магистра и Изенбурга не всегда совпадали: последний полагал, что укрепление отношений верховного магистра с православным государем Московии в момент, когда решается судьба привилегий Немецкого ордена, его статуса и в конечном итоге самого его существования, вредит ордену, поскольку работает на разрушение его изначальной идентичности. Такого рода соображения заставили верховного маршала выступить в 1497 г. с планом создания антимосковской коалиции Дании, Швеции и Ливонии, а по прошествии трех лет высказаться по поводу предполагаемого союза Ливонии и Литвы.
В письме к канцлеру Паулю Ватту, написанном Изенбургом в конце 1500 г. он обратил внимание начальника орденской канцелярии, через которую проходила основная часть прусской дипломатической корреспонденции, на сложность и неоднозначность «литовской проблемы». «Если помогать Литве, — размышлял он, имея в виду руководство Немецкого ордена в целом, — и тем самым полностью пренебречь расчетами римского короля [Максимилиана I] в отношении русских и нанести ущерб нашему милостивому государю [верховному магистру] и нашему ордену в окружении его королевского величества, то мы будем полностью лишены поддержки Священной Римской империи. Если же оставить великого князя Литовского без помощи, то надо опасаться, что из-за этого будет нанесен урон всему христианству». И далее: «Русский — сильный государь, и, когда большая часть русских и их единоверцев [в Литве] увидят, что их князь не в состоянии их защищать, возникнет угроза того, что они захотят ради долговременной безопасности полностью предаться Московиту». Так же может поступить и сам великий князь Литовский, после чего он, опираясь на Москву, «захочет посчитаться с орденом, а московский князь будет смотреть на это сквозь пальцы»[1225].
Чтобы подобного не случилось, Изенбург предлагал, во-первых, убедить ливонского магистра не вступать в союз с литовским государем, поддерживая с ним при этом дружеские отношения (mit erbiethongh und fhmtlichen hendeln); затем верховному магистру следовало бы просить своего брата Георга Саксонского направить посольство в Данию, чтобы получить у датского короля согласие на посылку в Ливонию наемников, которая воодушевила бы население Ливонии и Литвы. Верховный магистр, опасаясь непредсказуемого последствиями конфликта с Польшей, серьезной помощи Ливонии предоставить не мог, однако, как полагал верховный маршал, он должен был показать, что стоит на ее стороне и в случае необходимости готов за нее заступиться. Что касается императора, то ему не следовало бы демонстрировать свое расположение к Литве, что могло быть расценено как одобрение антиорденской политики тесно связанной с ней Польши, однако он мог «во благо христианству» использовать свое влияние для сближения Дании, Литвы и Ливонии[1226].
Таким образом, план Изенбурга образца 1500 г. предусматривал создание нового тройственного союза с Литвой вместо Швеции. Приверженность верховного маршала к подобного рода конструкциям не была ни данью случаю, ни продуктом однажды захватившей его иллюзорной идеи — напротив, она базировалась на глубоком осмыслении реальных ситуаций и событий. Логика построения трехчленной модели антимосковского альянса с Ливонией в качестве одного из элементов предопределялась слабостью ее политического потенциала, что исключало состояние равноправия и доверия в случае двусторонних отношений этой страны с какой-либо из более сильных держав. Присутствие же третьего участника усложняло композицию и создавало возможность для маневрирования, которое при благоприятных обстоятельствах могло обеспечить союзу устойчивость. Дания и Литва имели к Ливонии вполне определенные претензии, но не хотели допустить усиления друг друга и нарушить шаткий политический баланс Балтийских государств, существовавший вследствие их равновеликости.
