Россия и Дон. История донского казачества 1549—1917 - [38]
Но дело решается гораздо проще. В решениях собора имеется постановление: поручить «разбирати», то есть привести в состояние военной готовности, войска – воеводам. В частности, в Путивле стольнику кн. Туренину и воеводе Собакину поручено было разобрать боярских детей в ряде «северских и польских городов», в том числе и «донских атаманов и казаков, которые живут в Путивле и в Рыльске»[160]. Мы знаем уже (см. гл. III), что это были две станицы донских казаков, призванные на службу после возобновления разоренных во время Смуты Путивля и Рыльска. Это были служилые, жилые, а не «вольные донские» казаки. От них-то и были депутаты на соборе. Войско же Донское не принимало никакого участия в Земских соборах, ни как община донских казаков, ни как государственная организация.
Самостоятельный во всех своих внутренних делах Дон руководился в своей жизни так называемым «войсковым правом». Это был комплекс положений, касавшихся государственного, административного, уголовного и гражданского права. «Войсковое право» было обычным правом, никем не собранным, никем не написанным. Десятилетие за десятилетием накоплялись эти нормы, касавшиеся круга, атамана, сношений с Москвой и другими народами, касавшиеся внутреннего распорядка, суда и наказания. Московское право не распространялось на казаков. Первый свод российских законов, упоминавший о казаках, был – Уложение царя Алексея Михайловича 1649 г. Там мы находим наказание для казаков, «збежавших» со службы, размер «окупа» за пленного казака (25 р.), определение наказания казаку за обесчещение бояр и других привилегированных лиц словом (кнут и две недели тюрьмы), запрещение казакам продавать свои вотчинные земли, размер «печатной пошлины» с грамот казакам и т. д.[161] Но все это относится к казакам «кормовым», «поместным», «городовым», а не к вольным донским казакам. Московское правительство считало донских казаков подлежащими суду и наказанию только Войска по «их войсковому праву». В 1625 г. Михаил Феодорович ссылался на существовавший в Войске Донском, в начале XVI в., «крепкой заказ, хто куды пойдет без ведома войскового, и тех кажнивали смертью». Царь просил Войско казакам, ходившим (для разбоя) на Волгу и на Яик, «и впредь чинить наказание по своему суду, как у вас на Дону повелось»[162]. В 1671 г. царь Алексей Михайлович просил Войско «пущим заводчиком (бунта) учинить указ по войсковому праву»[163]. 8 октября 1673 г. царь писал: «послать вам, атаманам и казакам вверх по Дону, в городки к казакам листы свои с жестоким своим казацким правом, чтобы они беглых ратных людей к себе не принимали»[164]. В 1683 г. предлагается Войску – казакам, погромившим «юртовых» (мирных) татар, – «велети учинить наказание по своим войсковым правом»[165]. 17 августа 1700 г. воспрещается чинить посланным для осмотра казачьих лесов царским чиновникам «противности и запрещение» под «жестоким своим войсковым приговором»[166].
И в XVIII в., когда Дон был уже Российской автономной провинцией, право казаков быть судимыми исключительно в Войске, на Дону, продолжало признаваться на Москве. Появились в грамотах, адресованных на Дон, выражения: «по обыкности», «по казацкому обыкновению» (1715), «по казачьему артикулу» (1764), но сохранилось и выражение: «по их войсковому праву»[167].
Наказания по «войсковому праву» отличались крайней жестокостью: за большинство преступных деяний полагалась смертная казнь от руки самих казаков. Но в Войске не было палачей, и в 1756 г. Войско заявляло петербургскому правительству: «никогда и никого Войска Донского казаков кат (палач) не бьет, а наказываются насеками и плетьми самими же казаками»[168].
В XVI–XVII вв. Войско Донское считало подлежащими своей юрисдикции всех находившихся на его территории и, фактически, притязало даже судить и послов (убийство русского посла Карамышева, турецкого посла Кантакузена, расправа с Лазаревым). В 1641 г. казаки казнили стрельца из вспомогательной рати Пожарского, зная, что он стрелец, то есть подлежит суду воеводы. Казнили его потому, что «кража у них не повелась и спуску за то не бывает»[169].
Однако общим правилом эпохи была подсудность людей тому сословию, к которому они принадлежали по рождению или положению. В виде общего правила были на Дону неприкосновенны послы; ратные люди вспомогательных армий подлежали суду своих воевод. На отсылке так называемых «русских», то есть неказаков, для суда в российские города стало настаивать русское правительство в XVIII в. В XVI–XVII вв. донцы судили своим судом и приезжих на Дон русских людей.
Зато, по отношению к казакам, было установлено твердое правило неподсудности их московскому суду. Современник (Котошихин) пишет: донские казаки, «будучи на Москве или в полках кто что сворует, царского наказания и казней не бывает, а чинят они меж собой сами же. А кого случится им казнить за воровство или иные дела, а не за крепкую службу, и тех людей, посадя на площади или на поле, из луков или из пищалей разстреливают сами»[170].
И действительно, до 1671 г. казаки на Москве пользуются полной неприкосновенностью. Московское правительство очень льготно относится к проступкам казаков, хотя некоторые из них были довольно серьезны. Только в двух случаях правительство арестовало казаков и наказало их. В 1641 г. войсковой дьяк Феодор Порошин приехал в Москву в зимовой станице, есаулом при атамане Науме Васильеве, который, до отправления в Москву во главе посольства, был войсковым атаманом. Порошин уверил правительство, что Васильев приехал в качестве войскового атамана, а он – войскового есаула. Эта ложь была открыта, и царь за обман повелел послать Порошина в Сибирь
Миром правят числа. Все чаще и чаще решения принимают не люди, а математические модели. В числах измеряется все – от наших успехов в образовании и работе и состояния нашего здоровья до состояния экономики и достижений политики. Но числа не так объективны, как может показаться. Кроме того, мы охотнее верим числам, подтверждающим наше мнение, и легко отбрасываем те результаты, которые идут вразрез с нашими убеждениями… Анализируя примеры обращения с численными данными в сферах здравоохранения, политики, социологии, в научных исследованиях, в коммерции и в других областях и проливая свет на ряд распространенных заблуждений, нидерландский журналист, специалист по числовой грамотности Санне Блау призывает мыслить критически и советует нам быть осмотрительнее, о чем бы ни шла речь – о повседневных цифрах, управляющих нашим благополучием, или о статистике, позволяющей тем, кто ее применяет, достичь огромной власти и влияния. «Числа влияют на то, что мы пьем, что едим, где работаем, сколько зарабатываем, где живем, с кем вступаем в брак, за кого голосуем, как решаем вопрос, брать ли ипотеку, как оплачиваем страховку.
Монография доктора исторических наук Андрея Юрьевича Митрофанова рассматривает военно-политическую обстановку, сложившуюся вокруг византийской империи накануне захвата власти Алексеем Комнином в 1081 году, и исследует основные военные кампании этого императора, тактику и вооружение его армии. выводы относительно характера военно-политической стратегии Алексея Комнина автор делает, опираясь на известный памятник византийской исторической литературы – «Алексиаду» Анны Комниной, а также «Анналы» Иоанна Зонары, «Стратегикон» Катакалона Кекавмена, латинские и сельджукские исторические сочинения. В работе приводятся новые доказательства монгольского происхождения династии великих Сельджукидов и новые аргументы в пользу радикального изменения тактики варяжской гвардии в эпоху Алексея Комнина, рассматриваются процессы вестернизации византийской армии накануне Первого Крестового похода.
Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.
«Любая история, в том числе история развития жизни на Земле, – это замысловатое переплетение причин и следствий. Убери что-то одно, и все остальное изменится до неузнаваемости» – с этих слов и знаменитого примера с бабочкой из рассказа Рэя Брэдбери палеоэнтомолог Александр Храмов начинает свой удивительный рассказ о шестиногих хозяевах планеты. Мы отмахиваемся от мух и комаров, сражаемся с тараканами, обходим стороной муравейники, что уж говорить о вшах! Только не будь вшей, человек остался бы волосатым, как шимпанзе.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.