Россия и Дон. История донского казачества 1549—1917 - [28]

«И мы, холопи твои, грамоту вычет и речь по наказу выслушав от тебя, что ты… (с послом) наказал, и мы о Бозе радуемся и били есмя челом на твоей милости до лица земли, и приняли твое жалованье с великой радостью, и звоны звонили, и молебны пели, и милости у Бога просили о твоем государеве многолетнем здравии, из наряду и из мелкого ружья стреляли, и служити тебе, великому государю, ради вседушно, как есьми служили прежним царем и государем польскую службу с травы да с воды и кровь свою проливаем».

Затем шло сообщение, сколько и какого жалованья дошло до войска. «Да ты же, государь… пишешь в своей царской грамоте, чтобы мы тебе, государю, служили польскую службу: на крымской и на ногайской стороне по шляхам разъезжали и по перевозом лежали да и с азовскими людьми тюшманиться нам не велел, и всем мирным быти для своего царского и земского строенья… И мы… вседушно ради Божью волю и твою царскую творити во всем до исхода души своея, и осели есьми ныне по юртишкам для тебя, самодержавного государя, ни под Азов, ни на море уже не бывати, ни на перевозы, ни в походы не ходити. Православный царь государь, пожалуй нас, холопей своих, своим царским великим жалованьем денежным, и сукны, и селитрою, и свинцом, и запасом, чем мы нужны, чтобы мы холопи твои, служа с травы да с воды, наги и босы и голодны не были, а нас… теперь на Дону тысяча восемьсот и восемьдесят, и восемь человек…» Число это скоро же возросло во много раз.

По поводу выхода на службу против поляков донцы писали, что они «нынешнее лето пеши и безконны, а се зима предлежит…». Вообще же, замедлили они из-за проводов посла в Азов. После чего они «сели уже на всю зиму и на лето по своим юртам…». «А у нас, – продолжали они, – то и лучей зипун был, по вся дни под Азов да на море ходити, а ныне… перевозы не наши, коли со Азовым мирным быти, ты, государь, в том волен, а чтобы земское дело и твое Российское царство строилось, а покой и тишину Бог дал… а мы, холопи твои прироженные, много лет ожидали будущих благ, а на кроволитие есьми нигде не дерзнули, а на Волгу… многижда пишем и приказываем ко атаманом и казаком волжским и терским и яицким, чтобы они убоялись Бога и держалися правды, и безделья Маринкина и сына ее не слушали, и не воровали на Волге, а от твоей царской милости с нами неотступны были… А послали мы… к тебе, милостивому и милосердному царю и государю и великому князю Михаилу Феодоровичу всея Руси, бити челом о своей нужде от всего войска Донского, любя и верячи, донского атамана Игната Давыдова сына Бедрищева, да с ним казака…; а отпущен с Дону ноября в 5-ый день».

Мы нарочно сделали такую большую выписку, чтобы подвергнуть ее разбору. Здесь нужно добавить, что в ответ на эту отписку Михаил Феодорович послал на Дон дворянина Опухтина, который в кругу «спросил их от государя о здоровье» и передал им царскую похвальную грамоту и государево знамя. В 1613 г. Войску дана была грамота о снятии с Дона объявленной в 1600 г. блокады, о разрешении донским казакам свободного приезда с Дона в русские «украинные», то есть пограничные, города «к родимцом» с товаром и без товара. В сентябре 1614 г. сношения с донскими казаками были переданы из Разряда в Посольский приказ (учрежденный в 1601 г.). Таким образом, Россия признала Дон государством, а не общиною казачьей, и установила сношение с колонией через ведомство иностранных дел.

Но каким же образом казаки именовали себя «холопями», «вековыми (государевыми) холопями», «прироженными (царскими) холопями». Значит, Дон не был государством или государствоподобным образованием, а казаки были «рабами», подданными царя.

В тесном смысле холопами или «людьми» назывались в Москве, вообще, рабы: или пленные, или вошедшие в это звание по долговым обязательствам, или родившиеся от рабов; по отношению же к царю – подданные.

Но в обширном смысле холопами назывались все те, которые были обязаны какою-нибудь службою другому лицу. В этом смысле и бояре, и князья писались царскими холопами. В этом же смысле холопами царскими именовали себя и иностранцы, служившие на русской военной службе, и даже иностранные торговые гости[108]. В этом, и только в этом смысле именовали себя холопами вольные казаки (по-французски: serviteurs, а не sujets и тем менее esclaves).

В этом убеждает нас также категорический отказ казаков (вплоть до 1671 г.) принять присягу на верность царю (так называемое крестное целование учинить), подписать «крестоцеловальную запись» по «чиновной книге» Московской. В мае месяце 1632 г. был прислан на Дон дворянин князь Иван Дашков для приведения казаков к присяге. Властный и крутой отец царя Михаила, патриарх Филарет, написал сам текст этой присяги и включил в него заявление, что казаки получат его, патриаршее прощение (в тогдашней своей вине перед Москвой), лишь в случае принесения присяги на верность[109]. На это войсковою «отпискою» 26 мая 1632 г. казаки ответили, что грамотою, присланною с Дашковым, им «указано целовати крест по записи, а ко крестному целованию велено привести» их Дашкову, а затем казаков велено «взяти в смету, сколько нас будет…»