Россини - [104]

Бельгийский гость притворился, будто поверил, но он знал, что как раз в это время Россини вёл переговоры с французским издателем Трупена о публикации своей мессы «Стабат матёр». Произошёл ряд событий, которые вынудили Россини снова взяться за перо и сочинять музыку вопреки всем своим заявлениям.

Тот богатый прелат из Мадрида Варела, для которого Россини писал в 1832 году «Стабат матёр», недавно скончался, оставив всё своё состояние беднякам. Среди бумаг покойного душеприказчики нашли рукопись Россини и, считая, что она составляет часть наследия, продали некоему французу, который, в свою очередь, уступил её издателю Оланье, одному из соперников Трупена, за шесть тысяч франков. Когда Россини узнал об этом, он через суд запретил Оланье публиковать и исполнять его музыку, заявив о своём праве собственности на неё, поскольку речь шла о личном подарке, какой он сделал мадридскому архидиакону. Кроме того, из десяти частей «Стабат» только шесть были сочинены им, и он не хотел, чтобы под его именем появлялась музыка, написанная Тадолини.

Начались судебные тяжбы, процессы. Чтобы доказать свою правоту и чтобы «Стабат» действительно была целиком его произведением, Россини вынужден был пересмотреть партитуру, написанную в своё время наспех, лишь бы сдержать слово, и сочинил новые четыре части вместо тех, которые дописал Тадолини. Задето авторское самолюбие.

Тем временем Россини продал «Стабат» Трупена, и тот от его имени выиграл процесс. Тогда Оланье, видя, что ускользает счастливый случай заработать большие деньги, при содействии своего компаньона Шлезингера, владельца «Ревю э газетт мюзикаль», выступил против Россини с резкими и злобными нападками.

«Стабат матёр», родившаяся таким странным образом и имевшая столь необычную судьбу, не сразу стала достоянием публики. Первое исполнение девяти частей состоялось в октябре 1841 года в домашнем концерте у маэстро Циммермана. Впечатление, какое произвело это сочинение на узкий круг слушателей, было столь сильным, что братья Эскюдье, издатели «Франс мюзикаль», купили за восемь тысяч франков у Трупена разрешение исполнять «Стабат» в Париже в течение трёх месяцев. И действительно, после показа нескольких частей мессы для критиков я журналистов она впервые прозвучала целиком 7 января 1842 года в зале Вантадур, где теперь размещался Итальянский театр. Мессу исполнили синьоры Джульетта Гризи и Альбертацци, тенор Марио[88], бас Тамбурини — несравненный квартет. Исполнение превосходное.

Месса взволновала, потрясла, восхитила. Это был совершенно необыкновенный успех — взрыв изумления и фанатичного восторга. Аплодисменты были неистовые. Газеты отмечали невероятную реакцию публики. Комментатор «Деба» писал: «С тех нор, как была исполнена в Париже оратория Гайдна «Сотворение мира», я не помню, чтобы мне довелось присутствовать на более торжественном, более впечатляющем и более прекрасном концерте, который так сильно взволновал бы слушателей. Грандиозен блеск этого великолепного сочинения...» И ещё: «Музыка полна вдохновения и величия. Выражение «блистательная музыка» невольно приходило на уста каждому слушателю».

В зале находился Генрих Гейне. Он писал: «Стабат» Россини — самое необыкновенное событие минувшего сезона, и упрёки, которые делаются великому маэстро немцами, весьма отчётливо свидетельствуют об оригинальности и глубине его дара. Сочинение это, утверждают немецкие критики, якобы слишком светское, слишком земное для духовной музыки... Ощущение бесконечного исходило от всего произведения, словно сияние голубого неба, словно величие моря. Вот в чём вечная прелесть Россини, его светлая нежность, которую никто никогда не мог, я не говорю — нарушить, испортить, но даже омрачить. Как источник Аретузы сохранил свою извечную сладость, хотя и протекал через солёные воды моря, так и сердце Россини сберегло свою мелодическую прелесть, хотя ему вдоволь пришлось испить из горькой чаши житейского горя».

Россини радовался этому успеху, который обрёл, когда думал, что его уже все забыли. И ещё больше порадовался два месяца спустя, когда «Стабат» прозвучала в актовом зале Болонского университета в совершенно неповторимом исполнении. Россини пригласил дирижировать мессой Гаэтано Доницетти, который накануне перед отъездом из Милана, вечером 9 марта 1842 года, стал свидетелем колоссального успеха «Набукко» Верди в театре Лa Скала. И на следующее утро уже в дилижансе на пути в Болонью (вместе с двумя певицами — Марией Альбопи и Кларой Новелло) Доницетти с восторгом говорил об опере и всё время повторял: «Как великолепна эта музыка! Какой композитор этот Верди!»

«Стабат матёр» исполняли сопрано Новелло, тенор Николай Иванов[89] и двое очень талантливых любителей, обладавших красивейшими голосами, — аристократка Клементина Дельи Антони и князь Помпео Вельджойозо, а также известнейшие певцы бас Цуккели и Мария Альбопп. Какой был приём? Невероятный. Передать это невозможно. Доницетти сообщил своему другу Томмазо Персико: «Я не в силах передать тебе, какой бурный приём устроили в Болонье Россини и мне. Это невозможно описать! Духовой оркестр, крики «ура!», мадригалы... Россини, которого я наконец уговорил присутствовать па третьем исполнении, чествовали по заслугам. Он поднялся ко мне на дирижёрский подиум, обнял меня, расцеловал, и восторженные крики чуть не оглушили нас обоих. Оп упал ко мне на грудь, разрыдался и всё повторял: «Не покидай меня, друг мой!» Все были растроганы, видя, как расчувствовался Россини».