Rossija (reload game) - [214]
Перед лейтенантом Ковшегубом, однако, перспектива сего «замирения» ставила вопросы вполне практические. С военной карьерой у него, стало быть, решительно не заладилось, а что дальше делать на гражданке ему, сироте вятскому, было совершенно непонятно… Всё это прокрутилось в его голове, пока он поворачивался за подтверждением к своему непосредственному начальству:
— Воевода?..
— Делай, что велено, лейтенант, — буркнул тот, всем своим видом выражая крайнее неудовольствие: еще бы — пришлось-таки принять какое ни есть, но решение…
— Так точно! Кого мы сопровождаем?
— Нас с боярином, — откликнулся сидевший чуть поодаль одноногий верзила в суконной куртке с капюшоном; эге, да ведь это, небось, и есть всемогущий шеф годуновской Особой контрразведки, легендарный и загадочный Странник!
— Но это же против всяких правил, Борис Феодорович! — тоскливо вздохнул воевода: снимал, по обыкновению, с себя всякую ответственность.
— Отчаянные времена требуют отчаянных мер, — назидательно произнес англичанин (судя по тону — цитировал какой-то ихний, военно-морской, регламент) и извлек из-за пазухи флягу:
— Примешь чарку, лейтенант? Настоящий ром, из Метрополии.
Ночь была лунная, и провалившиеся по колено в сугроб заснеженные ёлки по сторонам тропы напоминали рельеф на старинной гривне: серебро с чернью. Дорога до Горюхина была знакомой — воины с нее, чай, и впотьмах бы не сбились, ориентируясь на один лишь аромат тамошнего самогона…
Село, оказавшись в нейтральной полосе той «странной войны» (впрочем, «странной» она сделалась лишь последние пару лет — до того-то война была вполне всамделишной) не только выбралось из вековечной своей нищеты, но даже и процвело. Экономика, правда, там сложилась специфическая: основу ее составляли самогоноварение и… ну, вы поняли; что ж до мужской половины населения, то ее основным промыслом стала перепродажа краденого армейского имущества, а также контрабанда и мелкое шпионство.
Отношения между постоянно наведывающимися в село «москалями» и «ливонцами» сложились любопытные. Насчет того, что тем якобы случалось сыграть между собой в лапту или учинить на масленицу честной кулачный бой стенка на стенку — это, конечно, легенды, но вот то, что за все годы там не случилось ни единой вооруженной стычки — факт. Не менее поразительным было и то, что никому из тех увешанных оружием молодцов ни разу не пришло в голову не заплатить за полученный товар или услугу…
Впереди приманчиво засветились окошки трактира у околицы — условленного места переговоров. Ковшегуб сделал знак Годунову с Сильвером: оставаться пока на месте, под охраной его бойцов (ведать не ведающих, разумеется, кто эти двое, замаскированные башлыками), а сам двинулся вперед, как предписывал протокол.
Новгородский офицер, тоже в парадно-выходном обмундировании — серебряный Сокол-и-Колокол на треухе — уже дожидался у крыльца. Церемонно откозыряв друг дружке, они на пару отправились внутрь — проверить, нет ли какого подвоха. Трактирщик, загодя очистивший свое заведение от публики, получил из рук обоих благородиев по паритетной серебряной монете и, поклонившись, вымелся вон. Внимательно осмотрели все помещения, не обойдя вниманием кладовки, чердак и подпол — манёвры всё привычные; можно подавать сигнал к началу.
С той стороны пришли трое, тоже в скрывающих лицо башлыках. Ковшегуб еще раз оглядел парадную форму новгородца, и еще раз подумал: да, переговорщики-то видать — выше некуда; похоже, дело и впрямь идет к замирению… По заведенному, хоть и сугубо уже негласному, ритуалу каждый отхлебнул согревательного из принесенной фляги, передав ее затем другому и получив от того взамен такую же: изготовились к долгому ожиданию на морозе.
— Превосходная настойка, — ничуть не кривя душою поблагодарил Ковшегуб, когда фляги возвратились к своим владельцам.
— Да, в Москве, небось, такой не отведаешь, — насмешливо качнулся Сокол-и-Колокол на треухе: настойка была с чесноком.
— О, это лишь вопрос цены, — увернулся он от новгородской колкости и дипломатично перевел разговор на другое. — Обратили ль вы внимание, достопочтенный, сколь стремительно растет благосостояние поселян… — хотел было закруглить сие пассажем: «…под благодетельным правлением Владимира Великого», да вовремя сообразил, что чертов ливонец наверняка съязвит в ответ: «Это которого же, из двух ваших Владимиров, личная заслуга?»
— Благосостояние — эт-точно, — сочувственно вздохнул тот. — Страна у вас богата, порядка только нет.
…Фляги с согревательным опустели не более чем на треть, когда скрипнула в морозной тишине входная дверь, на лунную голубизну снега у крыльца выплеснули изнутри жирно-желтую световую кляксу, и затолпились в дверном проеме запахивающие шубы переговорщики: «Надо же — резво ожеребились!»
А вот дальше началось непонятное. Пятерка переговорщиков разделилась, но теперь по иному: в его сторону двинулся лишь один, а прочь — четверо. Разглядев среди удаляющейся четверки одноногого, Ковшегуб решил было поначалу, что Годунов, по результатам переговоров, откомандировал
