Рос орешник... - [22]

— Сумка же, — торопливо напомнил Мишка.

— Передай Шоколаднице.

— Кому? — не понял он.

— Моей жене. Подарки к ее дню рождения. И к свадьбе… Вашей свадьбе. «Подарки принимаем с раннего утра и до сумерек», — не так ли?

Порывшись в карманах измятых в дороге брюк, протянул металлический рубль:

— Бери, не стесняйся, чего же ты?

Он взял. Из внутреннего кармана я достал фотографию Лиды и ее письма, которые еще хранил в какой-то нелепой надежде:

— Отдай кузине. Это все.

Он захлопнул дверцу и, поднимая пыль, покатил. Оставшись один, раскрыл «дипломат». У меня в руках был жалкий клочок бумажки — приглашение в загс, где завтра в десять ноль-ноль будет удовлетворено очередное заявление о разводе. Бросить в огонь?

На другой стороне пустынной улицы двое мальчишек и девчонка (этот вечный треугольник) сидели у тлеющего костра, с бесцеремонным любопытством уставившись на меня. Горький дым осени стелился над улицей, катился сизыми клубами, расползался лениво между деревьями и медленно поднимался кверху…

СЧАСТЬЕ МОЕ, СЧАСТЬЕ…

Первый раз я вышла замуж, когда мне едва исполнилось восемнадцать лет. В четверг, как сейчас помню, день рождения был, а через день, в субботу, свадьбу сыграли. Любила ли первого мужа? Не знаю, что и сказать, выходит, любила, раз замуж шла, надеялась, что впереди много счастья и в жизни все будет белым-белым.

Как поженились, ушли сразу на квартиру, не хотел муж со своими родителями жить. Они и обиделись, но только все зло на меня перенесли. Ругали почем зря, прямо в глаза ругали и соседям всякую гадость про меня рассказывали. Стыдно было у них и появляться.

Месяц и три дня прожили вместе — вышел мужу срок в армию. Думала два года ждать, да и ждала я, никуда не ходила, дома сидела, на работу только и обратно, но, видно, судьба такая… Свекровь заела совсем, все хотела, чтобы с ними жила, ухаживала и прибиралась в доме, только как же после всего сказанного ими могла я, да и комнату муж, когда в армию уходил, просил сохранить. Не пошла к ним, отказалась. Не знаю, что мужу писали, только стали письма реже приходить и слова какие-то чужие читала.

А они проверять меня вздумали. Придут часа в два ночи и будят, не спится же таким людям по ночам; приходили часто, надоело, перед соседями неудобно. Заснула я раз крепко, они говорили, что целый час стучали в дверь, а как зашли в комнату, то под кровать и в шкаф полезли. Через две ночи, на третью, когда вновь пришли, не поднялась я с постели. Пусть, думаю, стучат всю ночь. Утром встала, открыла дверь, а в дверях свекор стоит, я оттолкнула его, захлопнула дверь за собой и не впустила в комнату. Думала, он ломиться и ругаться будет, но он не то засмеялся, не то заскулил, сжался весь, повернулся и ушел. Только письма от мужа перестали приходить совсем. Потом, когда уже из армии муж вернулся, повестка пришла. Разошлись мы тихо, мирно.

Стала одна жить. И раньше-то одна жила, но ждала же мужа из армии и не замечала этого, а после суда сразу почувствовала, что осталась одинешенька, и как-то в душе холодно стало.

Работала я маляром на стройке. Мы на новый объект перешли, девятиэтажный дом заканчивали, когда стал ухаживать, вернее приставать, один шофер. Пока машину разгружают, рядом стоит, уговаривает, чтобы замуж за него шла, горы сказочные обещает. Я и не против была, только чтобы все по закону, но он одно твердит, что, мол, давай поживем месяц, другой, привыкнем друг к другу, потом и оформим документы. Не хотела я так. Очень не хотела, а он не отстает, узнал, что заступиться за меня некому. Пригласил как-то раз в ресторан, а я, дурочка, и согласилась. Настроение в тот вечер хорошее было, интересно стало, в ресторане-то раньше не бывала, хоть и рядом жила. Пошла с ним, сели за стол, он пить стал уговаривать, выпила рюмку вина, он вторую заставил, дальше и не помню, что и было. Утром проснулась, он рядом лежит. Стали жить. Днем ничего, а ночью бил меня крепко, попрекал, что не девушкой была. Чувствовала, что не проживем долго, но год протянули. Потом он ушел.

Осталась опять одна. На улице обо мне болтать продолжали, хотя все видели, что приходила с работы всегда вовремя. Болтали всякое, хорошего было мало, вначале обидно было, если хотя бы то, что болтали, правдой было бы, а то всякую чушь несли, но потом стала не обращать внимания на эти разговоры никакого, что поделаешь, у баб язык и подвешен, чтобы болтать. Назло всем иногда у подруг по работе ночевать оставалась.

Жил в нашем доме рыбак. Жена ему пятерых родила. И еще бы были, уж больно он любил детей, только стала она таять на глазах и через полгода умерла. Не то язва, не то рак в желудке. Страшная болезнь. На похороны приехал брат покойной с женой, все в доме стали думать, что они возьмут детей к себе, не знаю, какие у них разговоры были, но так и остались малыши с рыбаком. От соседей слыхала, что не захотела жена брата чужих детей брать, даже двух младших девочек взять отказалась. Разъехались все, остался он один с детьми, а тут срок в море идти приходит. Сижу вечером, стучатся в дверь, открываю, заходит рыбак со своим старшим мальчиком. Стал он просить, чтобы согласилась за детьми присматривать. Говорит, что все деньги отдавать будет, только чтобы заменила его детям мать. Говорит, а сам на сына смотрит, а Сашенька улыбается мне чисто. Согласилась. Ушел он в море, а я стала с малышами жить. Старшему семь лет было, в первый класс ходил, Леночке годик исполнился. Через месяц, когда рыбак вернулся, мы уже жили душа в душу. Полюбила я детей всем сердцем, и они меня полюбили.