Ромашка - [54]

— Эту тем более… — смущенно смеется Анна. — Я вообще не курю.

— Напрасно, — как бы в сильном разочаровании тянет капитан и начинает самодовольно улыбаться. — Это очень, очень интересная папиросочка, с сюрпризом. Смотрите…

Белыми, слишком белыми и пухлыми для военного человека пальцами капитан берет папиросу и булавку с загнутым концом и торжественно, точно фокусник, исполняющий коронный номер программы, вытаскивает булавкой из мундштука папиросы ватку.

Если бы капитан вытащил из мундштука длинную извивающуюся змею с открытой ядовитой пастью, змея произвела бы значительно меньшее впечатление на Оксану, чем этот комочек задымленной ватки. «Андрей попался или предал». Пол комнаты без шума, без грохота рухнул под ногами девушки. Оксана летит в холодную бездну. Сейчас — удар! Нет, все на месте. И не Оксана, а улыбающаяся Анна сидит у столика перед капитаном контрразведки. Браво, Анна!

— Как вам это нравится? — поднимая булавку над головой, спрашивает капитан. Глаза злые, широкие ноздри вздрагивают.

Оксана с простодушным удивлением смотрит на висящий на конце булавки комочек ваты. Так, только так должна смотреть Анна. Но борьба уже началась, она идет не на жизнь, а на смерть. Вот что попало в руки капитана, вот зачем привели ее сюда.

— Вы ничего не понимаете? — зловеще, как кажется Оксане, продолжает контрразведчик, и белые пальцы его разрывают ватку, вытаскивают оттуда крохотную папиросную бумажечку. Бумажка осторожно, тщательно разглажена на столе и подвинута к Оксане.

— Что вы теперь скажете? — вопрошает капитан и потирает от удовольствия руки.

Ну что же может сказать Анна, увидя клочок смятой папиросной бумаги с какими–то буковками, знаками, цифрами? Она хлопает ресницами и смотрит на капитана. Он фокусник, пусть он и объяснит, в чем смысл его фокуса.

Но капитан не успевает сказать что–либо. В комнату быстро входит приземистый подполковник. Налитое кровью лицо, бычья шея, заплывшие жиром зеленые острые глазки.

— Готово? — не здороваясь, а только бросив суровый взгляд на девушку, хрипловато спрашивает он и, повернувшись к обер–ефрейтору, приказывает: — Приведите его.

Обер–ефрейтор исчезает.

Подполковник открывает дверцу маленького шкафика и вынимает оттуда какие–то странные инструменты — резиновую палку, маленький обруч с винтовым зажимом, подобие деревянных тисков, набор ржавых игл, спиртовку. Анна внимательно смотрит на эти вещи. Она явно заинтригована, ей и в голову не приходит, что все это орудия пытки. Спиртовка! Откуда ей знать, что на этой спиртовке будут разогревать иглы, прежде чем вгонять их под ногти допрашиваемому? Может быть, подполковник хочет вскипятить на спиртовке кофе? Впрочем, она начинает догадываться… Да, да, Анна уже видела нечто подобное в штабе карательного отряда. И в широко раскрытых глазах Анны отражаются испуг и отвращение. О, Анна всегда себя чувствовала нехорошо, когда ей приходилось присутствовать при пытках. У нее слабые нервы, она брезглива…

Но на Оксану никто не обращал внимания, и она получила несколько секунд для передышки.

В памяти возникла непрошенная, ненужная сейчас картина: полицаи выносят из горящего домика убитую радистку — худенькую, хрупкую девушку с распустившейся светлой косой. Отстреливалась, последняя пуля — себе. Такой легкой смерти можно позавидовать.

Рано о смерти. Она будет отбиваться. У нее иное оружие — улыбка, ум, выдержка, игра. Она даст бой. Шестой связной не знал, кого он встретит — мужчину или женщину. Все остальное может быть случайным совпадением. Даже комочек ватки с папиросной бумажкой. Сперва пусть разгадают, что там написано. Спокойно, Анна, это всего лишь какое–то дикое недоразумение.

В коридоре послышались шаги. Анна знала, кого приведут в комнату. И тут она точно услышала голос своего начальника — жестянщика, скрывавшегося под подпольной кличкой «Тихий»: «Любовь, нежность, сострадание и прочие нежные чувства сдайте в багаж до окончания войны. Сейчас вы имеете право только на ненависть, да и ту нужно глубоко упрятать в себе. Берегите себя. Хороший разведчик стоит целой дивизии солдат». Усилием воли Оксана подавила внезапный приступ отчаяния и подняла глаза на дверь.

В ту же секунду она забыла все. Она увидела Андрея — черные горящие глаза на бледном лице. И все, кто, кроме него, находился в комнате, перестали для нее существовать. Это продолжалось ровно столько, сколько нужно было для одного удара сердца. Андрей смотрел на нее пронзительно, с откровенным ужасом. Он не ожидал встретить ее здесь.

Оксана отвела в сторону равнодушный взгляд. Она почувствовала какую–то нечеловеческую физическую усталость. Ноги точно отнялись, спина стала влажной и липкой от пота. Она ничего не понимала, кроме одного: Андрей не предатель, он сам подозревает ее в предательстве. Что же случилось? Нет, важно не это. Важно то, что Андрей уже обречен. Он погибнет. Ей стало дурно: приступ тошноты, разноцветные круги перед глазами. Нет, она не грохнется без чувств на пол — слишком будет жирно для этого румяного капитана. Анна, казалось, рассеянно рассматривала цветочки трафарета на стене. На ее лице блуждала странная улыбка.