Романтики с Хай Вея - [41]

– Идёт, куда денется… Айкис, а что, подносы ещё не изобрели? – спросил Лин. – Помочь надо?

– Смотайся в Аким, там ещё одна наша… корзиночка стоит, – Айкис выдвинула прямо из стены стол и сгрузила на него свою ношу. – На всех хватит.

– Какая красота!… Сидишь, филонишь, тебя кормят… Как хорошо!… Айк, дай чего-нибудь вкусненького. Что у тебя там есть?

– Перебьёшься, – отрезала Айкис. – Саша, вы не поможете? А то от этого разве может быть какой-то толк… Ему лишь бы сожрать.

– Ты её больше слушай, – огрызнулся Дзеди, вставая. – Айк, вы кого с кем на этот раз скрестили? Надеюсь, не бананы с яблоками?

– Ага, точно, – заметил вернувшийся Лин. – Выглядят как бананы, а по башке бьют, как яблоки… Нет, Айк, что это за извращение такое? – он запустил руку в корзинку с фруктами и вытащил что-то, действительно отдалённо напоминающее помесь банана и яблока.

– Попробуешь – поймёшь, – отрезала Айкис.

* * *

Еда оказалась вкусной, но совершенно незнакомой. Хрустящие снаружи и совершенно воздушные внутри булочки, сдобренные каким-то родственником красного перца, как показалось Саше. Овальные, сужающиеся к верху и расширяющиеся к основанию, глубокие тарелки, в которых лежала слоями горячая смесь из неизвестных овощей (Саша ни за что не догадался бы, что это – овощи, Айкис подсказала), которую полагалось есть двумя деревянными лопаточками с закруглёнными краями. Сыр был очень похож на помесь «рокфора» и «дамталлера» – с громадными дырками и с зелёными прожилками. Нет, это не плесень. Это травы. Свежих овощей тоже было полно – и совершенно обычных, и тех, что Айкис назвала «изменёнными». Дзеди практично поинтересовался, что их этих новых «измененных» годится под водку. Лин намёк понял и через минуту у всех было налито. Саша обратил внимание, что тут были в обиходе предметы «наоборот». Если у нас больше распространены чашечки с узким дном и широким верхом, то тут нормой была посуда с узкой горловиной. И смотрелась она, кстати, весьма недурно. «Интересно, а мыть её трудно?» – подумал Саша.

– Легко, – ответил Лин. – Кто же её руками-то моет, скажи на милость? Айк, дай мне вон ту штучку, пожалуйста…

– Какую штучку? – не поняла Айкис. – Тут много разных штучек…

– Айк, я имею в виду вон ту горячую хрень… просто не помню, как она называется.

– А что, есть какая-то разница? – Айкис пододвинула Лину тарелку. – Что-то Саша мало ест, вы не находите?

– Нахожу, – ответил Дзеди за всех. Он налил всем водки, приподнял рюмку и предложил: – Давайте за то, что мы все встретились. И, как принято говорить у вас дома, Саша, за знакомство. Ты не стесняйся, поздно уже…

– Я рад, – несмело начал Саша, – что я встретил… как бы это так сказать… представителей некой положительной стороны… или формации. Я не знаю, как правильно следует вас называть, но… – он замялся.

– Саша, – нежно начал Дзеди, – дорогой, кто тебе сказал, что – положительной? Что вообще такое – положительное, отрицательное?… Может, мы всё же выпьем за знакомство, а потом вы хотя бы немного узнаете о тех, кто сидит с вами за одним столом?

Пока ещё никто не был пьян, так, лёгкое подпитие, не более. Картина более чем тривиальная, даже по земным меркам – мало ли кто как и где пьёт? Стол, закуски, еда, беседа, неяркий рассеянный свет, ночь за окном… Всё вроде бы правильно. Вот только как-то странно заблестели глаза у Дзеди, когда Саша упомянул о добре и зле. Пьяно и лихо. Отчаянно.

– Да, Саша… Разреши тебе представить – Айкис, ведущий генетик Дома… серийная убийца. Полторы тысячи жизней… я точно сказал, Айк?

– Тысяча семьсот, – ответила та. С лица её вдруг разом исчезли все краски. – Без тех восемнадцати, Дзеди… без последней группы.

– Теперь – мы. Сефес Энриас, Саша. Экипаж номер 785, стаж сто пять лет. В зоне контроля – на данный момент около трёхсот тысяч объектов. Спроси у Лина – скольких он убил… ну, хотя бы за этот год. Для общего блага. Для той великой силы, которой на самом деле нет. Спроси, сколько жизней на моей совести. Спроси, я разрешаю… вот только ответить не смогу. Потому, что я не считал. Делал то, что умею – и всё. Потому, что так надо.

– Но для чего? – спросил Саша онемевшими губами. – Зачем?

– Знаешь, есть такое понятие – оптимум. Ни прибавить, ни убавить. Аналогий огромное количество… поскольку на этом принципе держится мироздание. Мы – не хорошие, Саша. Ни плохие, ни хорошие. Мы никакие. Плохой на самом деле тот, кто решил, что действует во благо. Нельзя этого делать, – Дзеди вытащил из пачки сигарету, щёлкнул по ней, сигарета затлела. Он глубоко затянулся, Саша видел, что руки у него дрожат. – Это больно… но нельзя. Понимаешь?

– Нет, – честно сказал Саша. – Не понимаю. Я читал об этом, но посмею не согласится. Тут тоже много примеров и аналогий, бесспорно. Может быть, из ребёнка, которого шлёпают на улице, вырастет вор и убийца, если этого не сделать. Но это всё – демагогия и трёп. Конечно, любой взрослый не позволит издеваться…

– Саша, ты знаешь, кто такие Сефес? Это хуже, чем ваши прогнозы погоды… потому, что предсказывают со стопроцентной гарантией. Это – наша работа, понимаешь? – Дзеди прищурился, снова затянулся. – Тот самый оптимум. Я тебе объясню на схеме, только ты не стесняйся спрашивать, если что-то будет непонятно. Для меня решить эту схему – доля секунды, даже меньше. Но я пьян.