Романтические порассказушки - [6]

Шрифт
Интервал

          Он по-прежнему продолжал играть в концертах, собирая всегда полные залы, всегда с аншлагом и устойчивым успехом. Ропщущие дирижёры, оркестранты и аккомпаниаторы тем не менее боролись за право играть с ним, потому что это была настоящая слава и реальные деньги. А он, не задумываясь, так и не завёл постоянных партнёров, ещё больше усугубляя свою отверженность кажущимся равнодушием, всегда погружённый в свой внутренний мир непрекращающихся поисков гармонии звуков. Его пытались наградить каким-то орденом и премиями, но музыкант забыл за ними прийти. За неуважение его отлучили от зала консерватории, он продолжал творить в маленьких залах, которые ещё лучше подходили к его камерному исполнению, ореол же гонимого властями ещё больше усилил его притягательность, особенно среди молодёжи.

          Долго так продолжаться не могло. На одном из сольных концертов он вдруг испытал давно забытое давящее присутствие зала. Размазались и растворились привычные видения беспокойного моря и кланяющихся тёмных скал, наказываемых за что-то яростным прибоем так, что мириады брызг, разлетаясь, закрывали всё, блестя на солнце и испаряясь в его лучах открывали синюю-пресинюю гладь. На смену этому пришли кашель, скрип кресел, шелест одежды, тихие переговоры, и он вдруг увидел отдельные равнодушные лица, а те, что всегда слушали его молча у моря, исчезли. Музыкант испугался, скрипка жалобно сорвала мелодию, и он с трудом закончил один из самых любимых своих концертов Сен-Санса. Прикрыв глаза, боясь оторвать их от грифа, и обеими руками и щекой, всем телом почувствовав смятение своей любимицы, он, боясь снова взглянуть в зал, предавал композитора. На вызовы не выходил.

          После этого провала музыкант долго не играл. Когда же всё-таки решился, уступая настойчивым просьбам импресарио, задёрганного кормящимися от него музыкантами и не особенно разбирающейся дилетантской публикой, то люди у моря ушли ещё дальше, игра была натужной и невыразительной, скучной и неприятной, хотя слушатели всё так же были довольны, не понимая его смятения.

          Придя домой, он выпил сразу стакан коньяка, стоявшего с давних времён, ощутил горький вкус забытого обжигающего зелья. Через минуту, как и тогда в море, в глазах всё закачалось, голова стала тяжёлой и плавающей, к горлу, как и тогда, подступила тошнота, и он, шатаясь, опрокидывая мебель и цепляясь за стены и двери, рывком добрался до туалетной комнаты, где его вырвало в белоснежную эмалевую ванну. С отвращением смывая дерьмо и задыхаясь от едких запахов, он навсегда избавился от тяги к спиртному, потому что в редкие случаи новых попыток уйти от реальности перед глазами отчётливо возникала загаженная ванна, мерзкая процедура её чистки и отвратные флюиды блевотины.

          Стиснув зубы и внутренне напрягаясь, он попытался интенсивной домашней работой избавиться от преследующих всякий раз, как он брал скрипку в руки, кашля, скрипучего шевеления и равнодушного шёпота концертного зала, но безрезультатно. Его по-прежнему настойчиво приглашали концертировать, убеждая, что слушатели его любят и хотят слышать, что он играет по-прежнему бесподобно, но он-то знал, что это не так, и не соглашался. В конце концов, от него отстали. Запершись и отгородившись от всех и от всего, музыкант пытался найти себя прежнего, но скрипка продолжала звучать глухо, нехотя, лишенная присущей ей певучести, а он в изнеможении бросался на кровать и в прострации мечтал только об одном: забыться навеки. Потом пересиливал себя, снова брал скрипку, она снова не отвечала, и он сначала стал закрывать всякий раз футляр, не в силах глядеть на неё, а потом и вовсе унёс в другую комнату и прекратил борьбу, лёжа на кровати целыми днями с открытыми глазами или слоняясь бесцельно по комнатам и изредка по улицам, а ночами часто просыпался от шума в концертном зале, рывком поднимался с постели, подходил к окну, смотрел на спящие пустынные улицы и глох от тишины в ушах.


- 3 -

          И вот он снова на возвышенности, откуда, казалось, совсем недавно навсегда прощался с неприютным морем и берегом.

          Сегодня море спокойно. Бледно-зелёное, оно ещё больше светлело, уходя в марево на горизонте. Пологие волны без яростных белых гребешков величаво накатывались на берег, а озёра стоячей воды ярко отсвечивали золотистой зеленью под лучами уходящего солнца. Когда угасающие лучи его вырывались из-за облачной постели, всё море вспыхивало и переливалось зеркальным калейдоскопом. Смотреть было больно и радостно. Далеко внизу билась о бело-зелёный берег с коричневыми проплешинами сорванного дёрна пенная лента прибоя, прерываемая чёрно-серыми громадами скал, уходящих цепочкой в море. Каждая из них была украшена белоснежным венцом никогда не устававших в своей разрушительной силе волн. Иссиня-зелёные глубины около скал контрастировали с пенным венцом, а шевелящиеся в воде космы водорослей усиливали желание заглянуть в сказочный подводный мир. Далеко от берега несокрушимыми гигантами возвышались три пикообразных гранитных останца с пятнисто выбеленными птицами вершинами, на которых безбоязненно гнездились юркие морские уточки. Ниже, почти над самой водой парили ненасытные чайки и бакланы, косо срываясь под ударами ветра ещё ниже, в тесное пространство между волнами, и снова взмывали над уходящей к берегу волной. Дул лёгкий порывистый бриз, накатывая широкие волны на берег. Всё было знакомо и немо отсюда, с высоты. Вдруг от берега к мареву побежала большая тёмная тень синеющего снизу большого облака, спрятавшего-таки сопротивлявшееся сну солнце, и среди ряби волн музыкант отчётливо увидел кланяющиеся белые паруса баркасов, гонимых бризом.


Еще от автора Макар Троичанин
Да пошли вы все!..

"Чуткая и чистая собачья душа первой потянулась к загрязнённой человеческой и добилась своего, несмотря на сопротивление человеческого разума. Она, маленькая, станет для Ивана Ильича оберегом от чуждых злых душ".


Кто ищет, тот всегда найдёт

О тех и для тех, кто бывал в экспедициях.


Корни и побеги (Изгой). Книга 1

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Корни и побеги (Изгой). Книга 2

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


И никаких ХУ!

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Вот мы и встретились

О любви, об увлечённости делом, о жизни, многообразной и непредсказуемой.


Рекомендуем почитать
С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.