Роман века - [9]
— Господи, — промолвил Рагозин. — Да кто же вы все такие?! Откуда вы пришли? Как попали на места ваши?..
— Обыкновенно, любезнейший Михаил Вадимыч, — сказал Двудумов. Учились, учились, а потом выучились и пошли работать. Так и работаем по сю пору… И не воображайте нас этакими сыроядцами, исчадиями ада. Мы такие же люди, как и вы. И нам по-человечески будет жаль вас, но что поделать? Мы, как справедливо вами подмечено, на своем месте. А вы, соответственно, на своем. Все мы существуем в системе, и система определяет правила, по каким нам между собой взаимодействовать. Так что при чем здесь я, Лев Львович, Агата Ивановна? Система, незабвеннейший Михаил Вадимыч, биоценоз…
— Подите вы со своей системой! Да я драться буду!
— Ну и глупо, — сказал Двудумов. — Драться? С кем? Я старше вас вдвое, у меня дети вроде вас. Лев Львович — ударник труда, орденоносец. Агата Ивановна так и вовсе девушка. И с нами вы станете драться? Вы же интеллигентный человек.
— Так что давайте попроворнее, — снова забеспокоился Зайцер. — Этаж у вас хороший, с полуподвалом почти шестой, балкон есть, никаких сложностей я не предвижу. Попрошу, попрошу!
— Нет! — закричал Рагозин. — Не хочу!
— Чего там не хочу, — напирал Зайцер. — Мужик вы или кто? Надо значит надо…
— И в самом деле, Михаил Вадимыч, — сказал Двудумов укоризненно. — Вы уж как-нибудь подостойнее. Как классики наши… Вы уж сообразно своему будущему положению. Можете записочку сочинить, мы подождем. Только, убедительно вас попрошу, завещание ваше литературное, слово потомкам, составьте уж во всю меру отпущенного вам таланта. — Он помолчал, набирая значительности на лице, и добавил: — Не знаю, приятно вам будет или нет… Я вот, вопреки прогнозам Льва Львовича, все ж таки уповаю дожить до сладостного часа, когда роман ваш явится читателю. Верите ли, тотчас же примусь за увековечение памяти вашей. Общество вашего имени создам, в председатели буду баллотироваться. Хотя и трудно будет, трудно… Друзей ваших объявится, коллег, сотоварищей, все при чинах, при наградах! Но я все же питаю надежды и потому вот тут, при свидетелях, клянусь вам, что ни сил, ни здоровья, что сохранит мне природа к тому дню, на это святое дело не пожалею. Вот так-то.
«Бежать, — подумал Рагозин. — Прочь отсюда… куда подальше… к другу под крыло… друг поможет!..» Он скосил глаза едва ли не за спину: до выходной двери было рукой подать. Правда, замок был туговат, мог подвести, открыться не сразу, давно его нужно было починить. Но кто же знал, что приспеет такая нужда?! А там, за дверью — промозглая ночь, ледяная вода вперемешку со льдом валится с небес, а он, как назло, по-домашнему, в тапочках на босу ногу, в трико да в футболочке с Микки-Маусом.
— Отпустите меня, — сказал Рагозин упавшим голосом. — Забудьте про роман. Не надо его…
— Легко вам рассуждать, Михаил Вадимыч, — с легким раздражением в голосе произнес Двудумов. — Отпустить, забыть… Роман есть, и роман великолепный. Вы его автор. Прямо скажем, гениальный автор. А гений, как общеизвестно, должен быть мертв.
— Хороший гений — это мертвый гений, — осклабился Зайцер.
— Ну тогда… тогда… Возьмите его себе, этот роман! Будьте его авторами, а меня оставьте в покое… в живых! Я не хочу быть мертвым гением! И живым — не хочу! Я клянусь — никогда больше в жизни не напишу ни строчки!..
Он бросил умоляющий взор на Двудумова, на Зайцера — те молчали, и было ясно, что не пощадят. Тогда он обернулся к девушке Агате Ивановне. Та уже не плакала. На ее сморщенном личике застыла гримаса брезгливого презрения.
— Не будьте так наивны, — сказал Двудумов. — Слава богу, сейчас мы кое-что знаем о гениях. Как одеваются, где живут, то-се… Талант возрастает в терниях. Ну кто поверит, что я, живущий с женой в трехкомнатной полногабаритной квартире обкомовского типа, способен сотворить эпохальное произведение?! Все сразу кинутся искать тайных соавторов. Да и Лев Львович, не в обиду ему будь сказано, в заявлении на отпуск делает до трех ошибок в строке и с любой достаточно высокой трибуны не гнушается говорить «современная литература». А вы там у себя Евангелие цитируете, на Ницше ссылаетесь.
— Да и чему мне эти хлопоты? — пожал плечами Зайцер. — Мне до пенсии три года. Вот разве что Агата Ивановна?
Все, включая истекающего малодушием Рагозина, обратились к девушке-редакторше. Та растерянно заморгала куцыми ресницами под линзами в грязных дождевых потеках.
— Я? — пробормотала она. — Почему я? Это же роман… большой… в прозе… Если бы стихи, мне бы могли поверить, у меня были публикации в «Дне поэзии» пять лет назад. Да нет, я бы взяла, но… у меня путевка в круиз вокруг Европы на ноябрь…
Зайцер открыл дверь на балкон, и промозглый ветер ворвался в комнату.
— Фу, накурили, надышали, — проворчал Зайцер. — Даже голова кружится. Нет, давно мы, Эдгар Евлампиевич, культпохода за грибами не затевали. Займусь-ка я прямо нынче…
— В такую погоду только за лягушками ходить, — возразил Двудумов.
— Позвольте, — обиделся Зайцер. — Самая грибная погода! Или вот я лучше молодежи, Агате нашей Ивановне, это препоручу.
И тут Рагозин понял, что он уже мертв. Что его не существует для этих людей. Что он уже не более как мина замедленного действия, чей часовой механизм взведен ровно на двадцать пять лет. И вот тогда-то ему стало по-настоящему, по-мертвому страшно.
«На далекой, очень похожей на Землю планете в дремучем заповедном лесу все еще стоит грузовой блимп. Время нипочем его броне, вот только опоры глубоко вросли в землю, и летом трава поднимается до самого порожка под намертво сомкнутой перепонкой люка…»Трогательная и немного грустная история очередного космического робинзона.
Он — галактический консул.Тайная миссия ведет его сквозь опасности и приключения, от звезды к звезде, от планеты к планете…К планете, где, в результате чудовищной ошибки, животные обрели разум, но сохранили звериную жестокость…К планете, оказавшейся в центре запутанного политического конфликта одновременно «открывших» ее рас…К планетам, где обитают гуманоиды и негуманоиды и где правят чуждые человеку законы…К планетам, которые надо спасать, пока еще не поздно…
Сборник новых приключенческих и фантастических произведений пермских литераторов.
Операция по спасению заложников проходит широко, шумно и сумбурно. После обмена ударами эхайнские крейсеры выведены из строя, боевые действия перемещаются внутрь космической базы. Потери среди людей удивительным образом оказываются сведены к минимуму с появлением странного эхайнского юноши, который называет себя человеческим именем «Сева» и, судя по всему, наделен необычайными способностями. Впрочем, он исчезает так же загадочно, как и явился… Заложники возвращаются на Землю, и теперь ничто не препятствует заняться полномасштабными поисками Северина Морозова.
Далекое будущее… На космической станции, принадлежащей галактической расе эхайнов, произошла катастрофа. Случившийся поблизости патрульный корабль землян подобрал спасательную капсулу, в которой оказался младенец-эхайн. Было установлено, что генетически эхайны относятся к неандертальцам. Командир патруля Елена Климова узнает, что ее находкой заинтересовался земной Департамент оборонных проектов. Женщина отваживается на нетривиальный шаг. Она уходит в отставку, меняет имя и усыновляет младенца. Теперь его зовут Северин Морозов.
«Письмо из службы профпереподготовки пришло, когда я почти перестала ждать и свыклась с тем, что любить мне не положено. Это был самый обычный день. Ожидалась проверка, но это рутина, у нас в семье что ни день проверки. В Министерстве воспитания не доверяют электронному мониторингу и то и дело отправляют контролёров-людей проследить: а вдруг мы сами рисуем на планшетах те картинки, которые подгружаем в систему под видом детского творчества?..».
Герой рассказа купил компьютер. Как оказалось, самообучающийся и склонный выходить за пределы практических задач. Конечно, жизнь владельца такого чудесного устройства не могла остаться прежней…
В рассказах сборника поднята злободневная тема — отношения человека и компьютера в современном обществе, — решенная большинством авторов в психологическом аспекте. (аннотация) Общая тема — Человек и Компьютер — объединяет рассказы этого сборника. Тема не только злободневная, ведь компьютеры используются сейчас уже практически во всех сферах, но и позволяющая сделать некоторые прогнозы: какие «думающие» машины нужны человеку в будущем и как сложатся отношения — да, да, именно отношения! — человека и компьютера.
Tribute to Robert SheckleyГероиня молода, амбициозна, лишена комплексов и чихать хотела на всякие условности. И чихает, причём весьма результативно.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Говорят, что против лома нет приема. Так ли это на самом деле? Устоит ли самая черная, злая и коварная магия против двухпудового лома, кованного по специальному заказу? Да еще если этот лом сжимает твердая рука могучего потомственного спасателя-пожарного по имени Коля. А в придачу к лому имеется у Коли тяжелый топор и объемный огнетушитель. И облачен Коля в доспехи огнезащитные. И полон он решимости найти и выручить из беды свою единственную – восхитительную дочь финансового короля Светлану, похищенную таинственным образом.Берегитесь, злые драконы, черные рыцари и прочая нечисть! Закален Коля в спасательных операциях, тренирован и настроен только на победу! Но темные силы тоже знают свое дело…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.