Роман в лесу - [129]

Иногда, почувствовав себя лучше, она спускалась в гостиную, чтобы поговорить с Луи, который часто приносил ей сведения о Теодоре и использовал каждую минуту, свободную от выполнения служебных обязанностей, чтобы поддержать своих несчастных друзей. Оба они, Аделина и Теодор, ожидали от него хотя бы слабого утешения, на которое лишь и могли надеяться, и сведений друг о друге, которые он доставлял им; поэтому всякий раз, как он появлялся, их сердца омывала печальная радость. Луи не мог скрыть от Теодора, что Аделина больна, ибо ничем иным не мог бы объяснить, отчего она не откликается на его многократно выраженное желание ее увидеть. Аделине он рассказывал главным образом о мужестве и смирении своего друга, не забывая, разумеется, упомянуть о том, что он постоянно говорит о своей любви к ней. Освоившись с тем, что только присутствие Луи дает ей некоторое умиротворение, и видя его неизменную дружбу к тому, кого она так преданно любила, она стала испытывать к молодому Ла Мотту все большее уважение и привязанность, которая возрастала с каждым днем.

Мужество, с каким Теодор переносил свои несчастья, было все же несколько преувеличено. Он не мог забыть об узах, привязывавших его к жизни, настолько, чтобы стойко встретить свою судьбу; но, хотя взрывы горя были острыми и частыми, он старался — и зачастую ему это удавалось в присутствии друга — обрести мужественное спокойствие. Он не ждал многого от предпринятого отцом его путешествия, однако и того немногого было довольно, чтобы испытывать муки ожидания, покуда все не прояснится.

Ла Люк приехал в Васо накануне того дня, на который была назначена казнь. Аделина сидела у окна в своей комнате, когда во двор гостиницы въехала карета; она видела, как он вышел из нее и неверной поступью, поддерживаемый Питером, вступил в дом. Болезненное выражение его лица не сулило ничего хорошего, и она, едва держась на ногах от волнения, спустилась вниз, чтобы встретить его. Когда Аделина вошла в гостиную, Клара была уже возле отца. Она приблизилась к нему, но, страшась услышать из его уст подтверждение своим страхам, напряженно посмотрела ему в лицо и опустилась на стул, не в силах задать вопрос, трепетавший на губах. Он молча протянул ей руку и откинулся в кресле, казалось, теряя сознание от душевной муки. Его вид подтвердил все ее страхи; вне себя от ужаса, она сидела оцепенелая и бесчувственная.

Ла Люк и Клара были слишком погружены в собственное свое отчаяние, чтобы заметить состояние Аделины. Немного спустя она судорожно перевела дыхание и залилась слезами. Слезы помогли ей постепенно овладеть собой, и наконец она сказала Ла Люку:

— Нет необходимости спрашивать вас об успехе вашего путешествия, сэр, но все же, когда вы сможете говорить об этом, я хочу…

Ла Люк махнул рукой.

— Увы! — сказал он. — Мне нечего сказать, кроме того, о чем вы уже догадались. Бедный мой Теодор! — Голос его прервался, невыразимое отчаяние на несколько минут овладело им.

Аделина первой сумела справиться с собой настолько, чтобы заметить, в каком бедственном состоянии Ла Люк, и поспешила ему на помощь. Она велела принести ему что-нибудь подкрепиться и настаивала на том, чтобы он лег в постель и разрешил ей послать за врачом, добавив, что он слишком устал и нуждается в отдыхе.

— Если я и обрету его, дорогое мое дитя, — сказал он, — то искать его мне надо не в этом, а в лучшем мире; и я надеюсь, что скоро обрету его там. Но где же наш дорогой друг Луи Ла Мотт? Он должен проводить меня к моему сыну.

Горе вновь помешало ему говорить, и приход Луи как нельзя более кстати всем им принес облегчение. Их слезы были ответом на вопрос, который он не успел задать; Ла Люк тотчас спросил о своем сыне и, поблагодарив Луи за его доброе к нему отношение., попросил проводить его в тюрьму. Луи попытался уговорить его отложить визит до утра, Аделина и Клара просили о том же, но Ла Люк решил идти немедленно.

— Его часы сочтены, — сказал он, — еще немного, и я никогда больше его не увижу, по крайней мере в этом мире; я не хочу потерять эти бесценные мгновения. Аделина! Я обещал моему бедному мальчику, что он вас увидит еще раз, но сейчас вам не под силу эта встреча. Я постараюсь помочь ему пережить разочарование, но, если мне это не удастся, а вам к утру станет лучше, я уверен: вы постараетесь прийти к нему.

Аделина была взволнована, она хотела заговорить, но Ла Люк встал, собираясь идти; однако ему удалось дойти лишь до двери, слабость и головокружение заставили его снова сесть.

— Я принужден подчиниться необходимости, — сказал он, — нынче мне до тюрьмы не добраться. Ступайте к нему, Ла Мотт, и скажите, что я несколько ослабел после путешествия, но завтра рано утром я буду у него. Не тешьте его надеждой; приготовьте к самому худшему.

Некоторое время все молчали; наконец Ла Люк собрался с силами и попросил Клару распорядиться, чтобы ему приготовили постель; Клара охотно повиновалась. Когда он вышел, Аделина поведала Луи, с чем вернулся Ла Люк, хотя в этом действительно не было необходимости.

— Признаюсь вам, — продолжала она, — что я иногда позволяла себе надеяться, поэтому сейчас катастрофа обрушилась на меня с двойною силой. Кроме того, я боюсь, что мсье Ла Люка она просто раздавит; он сильно изменился с тех пор, как выехал в Париж. Скажите мне откровенно, как вы его находите.