Роман роялиста времен революции - [76]

"Не могу вспомнить безъ ужаса всѣхъ этихъ подробностей бомбардировви. Всѣ кварталы были обстрѣлены одинъ за другимъ. Сотрясеніе воздуха было такъ сильно, что всѣ стекла полопались… Измѣнники еще пособляли Террору. Они или дѣлали знаки непріятелю, или сами поджигали.

"Имъ въ сущности приписываютъ разрушеніе арсенала и складовъ съ сѣномъ, такъ какъ непріятельскія бомбы попали въ нихъ уже послѣ того, какъ у нихъ былъ видѣнъ маленькій огонекъ, который мы отлично видѣли изъ нашихъ оконъ.

"Въ ту ночь, когда загорѣлся арсеналъ, горѣло разомъ такое множество домовъ на берегу Соны, что мы могли ихъ сосчитать.

"Точно вулуанъ изрыгалъ пламя, а вѣтеръ разгонялъ его то вправо, то влѣво съ ослѣпляющимъ дымомъ…

"Крики присоединялись въ этомъ аду въ ужасному грохоту взрывовъ…

"Такъ какъ непріятельскія батареи палили не переставая по частямъ города въ огнѣ, нельзя было ни подойти, ни подать помощи…"

Сколько, однако, проявленій храбрости въ эту ужасную ночь! Одинъ господинъ, нѣкто де-Трейвъ [83], въ то время, когда арсеналъ горѣлъ, бросается со своими солдатами въ этотъ океанъ пламени, чтобы вытащить изъ него бомбы и заряды.

По истинѣ сцена достойная конца міра. Во всѣхъ церквахъ одновременно звонятъ въ колокола, весь городъ объятъ удушливымъ дымомъ.

Если на минуту прекращаются взрывы, раздаются зловѣщіе раскаты пушекъ и барабановъ.

Всѣ посты подъ орудіемъ.

Чего-то ждутъ… Чего? Взрыва, о которомъ предвѣщаетъ это грозное бомбардированіе.

Вотъ онъ. Отчаянная стрѣльба, которая доносится изъ Croix-Rousse, возвѣщаетъ ліонцамъ, что крансейцы тамъ на вышкѣ имѣютъ намѣреніе прорвать ихъ линію обороны.

Крансейцы бросаются очертя голову на эти пушки и штыки, защищающіе редутъ Пантодъ…

Отпарируетъ самый отважный батальонъ Преси, батальонъ Port-du-Temple.

Начинается огонь въ упоръ между редутомъ и осаждающими. Обороняющіеся обкладываютъ себя трупами, но осаждающіе идутъ по трупамъ къ своей цѣли.

Ихъ еще разъ оттѣсняютъ. Наконецъ, оставшись безъ провіанта, Ліонцы послѣдній разъ открываютъ огонь и со штыками у пушекъ прорываются въ кровавую пробоину непріятельскихъ рядовъ.

Къ несчастью, этому примѣру не послѣдовала артиллерія Гранналя. Они не могутъ провести пушекъ. Они ихъ заклепываютъ по мѣрѣ того, какъ выбываетъ прислуга.

Наконецъ непріятель завладѣваетъ редутомъ, потому что для защиты не остается ни одной пушки, ни одного живого человѣка,

Генералъ Гранналь, который всю ночь командовалъ въ Croix-Rousse, убитъ, ему пулею раздробило бедренную кость.

Его уносятъ.

Но какъ оставить этихъ героевъ-солдатъ безъ начальника? Гранналь призываетъ Вирье, который съ утра дрался неподалеко отъ него съ ружьемъ въ рукѣ, и завѣщаетъ ему командованіе, которое затѣмъ все время уже и остается за Анри.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Портретъ Анри. — Его первая размолвка съ Преси. — Его планы окончательно отвергнуты. — Г-жа Вирье и ея дочери во время бомбардированія. — Голодъ въ Ліонѣ. — Массонскіе призраки. — Эпизоды героизма во время осады. — Переписка Анри съ его женою. — Вещи становятся дорогими друзьями. — Мистическія витанья. — Блокада сдвигается. — Сраженія учащаются. — Маленькій Аймонъ-де-Вирье. — Прибытіе генерала Доппе. — Измѣны — Битвы подъ Перашемъ, въ Братто, въ Saint-Just. — Кутонъ.

I.

При Вирье въ качествѣ адьютанта, въ Croix-Rousse, состоялъ молодой дофинецъ, по имени Шевалье.

Шевалье, по протекціи Анри, попалъ въ Версали въ пажи за нѣсколько мѣсяцевъ до октябрскихъ событій. Такъ какъ весь штатъ короля былъ распущенъ, былъ отпущенъ и онъ; печальный онъ отбылъ въ Гренобль и пришелъ въ себя только при осадѣ Ліона; какимъ образомъ онъ встрѣтился съ Вирье въ Croix-Housse — трудно сказать. Но съ этихъ поръ онъ не разстается съ нимъ и благодаря ему можно воспроизвести здѣсь портретъ Вирье какъ живого:

"Во всякое время дня или ночи, едва раздавался пушечный выстрѣлъ, мы отправлялись на него, Вирье впереди, я за нимъ. Казалось, его притягивалъ къ огню какой-то неотразимый магнитъ. Могу сказатъ, чтоопасность придавала ему силы, лицо его сіяло во время сраженья. Я никогда не видалъ его ни при какихъ другихъ условіяхъ такимъ красивымъ, такимъ спокойншсъ. Среди стычки онъ не терялъ изъ виду самыхъ мельчайшихъ подробностей. Онъ бывалъ также спокоенъ, какъ въ то время, когда чертилъ планъ сраженія въ нашемъ маленькомъ домикѣ…

"На это Вирье употреблялъ тѣ немногія минуты отдыха, которыя намъ оставляли патріоты. Онъ постоянно утверждалъ, что для насъ успѣхъ возможенъ только въ открытомъ полѣ. Лучше умереть отъ пули подъ открытымъ небомъ, чѣмъ съ голоду и лишеній за стѣной… Отчего не хотѣли ему вѣрить?.."

Въ этомъ послѣднемъ размышленіи есть точно упрекъ Преси. Въ немъ чувствуется то искреннее сожалѣніе, давно ставшее острымъ у Вирье, объ упорствѣ генерала не покидать стѣнъ.

Увѣренность въ томъ, что его взглядъ въ настоящее время раздѣляла вся армія, вѣроятно, побудила Анри согласиться взять на себя командованіе, которое ему завѣщалъ Гранналь и въ которомъ Преси поспѣшилъ его утвердить.

Быть можетъ, Вирье надѣялся, какъ генералъ, повліять на рѣшенія, которыя теперь надлежало принять. Быть можетъ, онъ думалъ, что насталъ моментъ развернуть его знамя.