Роман роялиста времен революции - [20]
Если въ отелѣ де-Роганъ не выражали открыто своего сочувствія уличнымъ взглядамъ, если въ немъ не осуждали прямо стараго порядка вещей, то во всякомъ случаѣ его не защищали. Снисходительнымъ отношеніемъ къ нападкамъ на дворъ плохо маскировалась тайная радость.
Назначеніе Ломени де-Бріеннъ на постъ перваго министра окончательно разсердило герцогиню де-Роганъ. Она обвиняла королеву, по случаю этого выбора, въ посягательствѣ на монархію.
Назначить первымъ министромъ архіепископа, который не вѣрилъ въ Бога, академика, который не умѣлъ писать, финансиста, который самъ раззорился, казалось герцогинѣ чудовищнымъ. Только королева могла указать королю на эту "поповщину", отъ которой онъ такъ энергично оборонялся [19]. Что касается ея мужа, то онъ, обыкновенно такой снисходительный, относился къ Бріенну съ несвойственнымъ его добротѣ раздраженіемъ.
Дѣло въ томъ, что онъ тоже не допускалъ возможности, чтобы могли коснуться вольностей этой Бретани, имя которой онъ носилъ и которую онъ превратилъ въ свою заступницу.
А Бріеннъ, какъ нарочно, заключилъ въ Бастилію 12 бретонскихъ депутатовъ, которые, подобно Анри, явились отстаивать привилегіи своихъ провинцій. Подобно имъ, Анри предстояло быть заключеннымъ въ Бастиліи…
— Несомнѣнно, вы на очереди, — постоянно твердилъ герцогъ, обращаясь къ Анри.
"Знаете ли вы, какъ этотъ проклятый архіепископъ принялъ на дняхъ депутацію изъ Ренна, которая явилась требовать выдачи вашихъ заключенныхъ? Вотъ что онъ имъ сказалъ:
— Ваши земляки, господа, дѣйствительно въ Бастиліи, но будьте увѣрены, что съ ними обращаются со всевозможной предупредительностью.
На это одинъ изъ бретонцевъ отвѣтилъ ему, что они пріѣхали требовать не вѣжливости въ обращеніи съ заключенными, а ихъ освобожденія…
Тогда архіепископъ обернулся къ своему секретарю и громко воскликнулъ:
— Что прикажете отвѣчать такимъ животнымъ?
Разсказывая этотъ эпизодъ, герцогъ де-Роганъ выходилъ изъ себя отъ негодованія. Онъ бралъ въ свидѣтели нахальства Бріенна весь городъ и дворъ. Только жена Анри, она одна умѣла его нѣсколько умиротворять. За это въ отелѣ де-Роганъ ее прозвали: "Юлія".
Такое прозваніе изъ античнаго міра было въ духѣ времени. Развѣ не Юлія отвратила войну между Юліемъ Цезаремъ, ея отцемъ, и Помпеемъ, ея мужемъ? При томъ положеніи вещей, въ какомъ онѣ были въ улицѣ Вареннъ, роль миротворительницы, которая съ общаго согласія была дана маленькой графинѣ де-Вирье, не могла быть синекурой.
Герцогиня дѣйствительно не одобряла тона протестовъ, о которыхъ сообщалъ Анри. Въ этомъ тонѣ ей чувствовалась неумѣстная самонадѣянность, и оправданія Анри не въ силахъ были заставить ее измѣнить такое мнѣніе. M-me де-Роганъ казалось, что эти дофинцы способны забыть всякую мѣру. И это было вѣрно.
Всецѣло отдавшись своей роли, Анри черезъ нѣсколько дней отправилъ къ де-Бріеннъ адресъ за многими подписями дворянъ Дофинэ. Онъ присоединилъ въ адресу подробную записку, которая, казалось ему, была неотразима.
Проходитъ недѣля, проходитъ другая, отвѣта нѣтъ. Надо съѣздить за нимъ. Анри отправляется въ Жарди. Это былъ старый пріоратъ, по сосѣдству съ Виллъ д'Аврэ, куда архіепископъ Сансскій отправлялся, за неимѣніемъ религіозныхъ вдохновеній, вдохновляться политикою.
Но, къ великому удивленію Анри, его не принимаютъ, и вотъ, не успѣвъ даже вернуться въ Парижъ, онъ изливаетъ свою досаду въ слѣдующемъ письмѣ:
"Представь себѣ, я сижу въ каретѣ у воротъ Жарди въ ожиданіи, когда г. архіепископъ соблаговолитъ меня принять. Страшно бѣшусь. Чтобы заполнить время, берусь за перо и посвящаю тебѣ и отечеству плоды моего бездѣйствія.
"Я счелъ нужнымъ приложить записку къ адресу, который вы поручили мнѣ передать. Въ этой запискѣ я изложилъ всю силу, настойчивость нашего народа, а также причины движенія нашего Гренобля… Затѣмъ я указалъ на выгоду для короля не брать назадъ даннаго обѣщанія относительно нашего собранія.
"Наконецъ, я подтвердилъ, ибо необходимо, чтобы его величество зналъ объ этомъ, — что я говорилъ отъ имени всѣхъ способныхъ мыслить въ нашей провинціи… Пора же разсчитаться съ нами".
Какъ разъ на это-то именно Бріеннъ и не склоненъ былъ согласиться. Онъ даже не соблаговолилъ представить королю записку Вирье. Негодованію герцога де-Роганъ не было предѣла…
"Сажая въ тюрьму, онъ воображаетъ себя Ришелье, обманывая — воображаетъ себя Мазарини"…
Добро бы еще, если бы Мазарини хоть извинился бы! Такъ вѣдь нѣтъ же! Когда черезъ нѣсколько дней Анри, наконецъ, удалось добраться до архіепископа Санскаго, онъ получилъ отъ него, въ весьма сухой формѣ, урокъ правилъ общежитія.
Обозвавъ адресъ дофинцевъ "распечатаннымъ письмомъ", онъ затѣмъ сказалъ: "вамъ нечего удивляться, если при тѣхъ условіяхъ, при какихъ ваше письмо было представлено, король не соблаговолилъ принять его… Во-первыхъ, оно какъ будто написано отъ имени дворянства… Дворянство не собиралось, да и не могло собраться безъ разрѣшенія короля".
Собраніе въ Визилѣ показало, однако, министру, что подобная вещь могла случиться.
Простой исходъ, не принять, избавилъ архіепископа Сансскаго отъ назойливости Вирье. Съ тѣмъ же легкомысліемъ онъ разсчитывалъ, что нѣсколько указовъ избавятъ его и отъ назойливости всѣхъ парламентовъ Франціи.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Валерий Тарсис — литературный критик, писатель и переводчик. В 1960-м году он переслал английскому издателю рукопись «Сказание о синей мухе», в которой едко критиковалась жизнь в хрущевской России. Этот текст вышел в октябре 1962 года. В августе 1962 года Тарсис был арестован и помещен в московскую психиатрическую больницу имени Кащенко. «Палата № 7» представляет собой отчет о том, что происходило в «лечебнице для душевнобольных».
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Книга А.К.Зиберовой «Записки сотрудницы Смерша» охватывает период с начала 1920-х годов и по наши дни. Во время Великой Отечественной войны Анна Кузьминична, выпускница Московского педагогического института, пришла на службу в военную контрразведку и проработала в органах государственной безопасности более сорока лет. Об этой службе, о сотрудниках военной контрразведки, а также о Москве 1920-2010-х рассказывает ее книга.
Книжечка юриста и детского писателя Ф. Н. Наливкина (1810 1868) посвящена знаменитым «маленьким людям» в истории.
В работе А. И. Блиновой рассматривается история творческой биографии В. С. Высоцкого на экране, ее особенности. На основе подробного анализа экранных ролей Владимира Высоцкого автор исследует поступательный процесс его актерского становления — от первых, эпизодических до главных, масштабных, мощных образов. В книге использованы отрывки из писем Владимира Высоцкого, рассказы его друзей, коллег.