Роман одного открытия - [87]

Конный отряд отступил, смешался и сгрудился вокруг лежащего на мостовой всадника.

Упавший полицейский пытался встать, держась за повода дрожащего в нервном возбуждении коня.

— К Белиновым! — быстро шепнул Георг, мягко увлекая за локоть Елену и Эрнестину к противоположной аллее бульвара, откуда начиналась поперечная улица с тополями.

В конце улицы, на самом верхнем этаже пятиэтажного дома, жил Асен Белинов.

За каштановой аллеей, извиваясь как змеи и блестя серебром, исчезали вдали трамвайные рельсы.

Георг, Баргазова и Эрнестина, держась в густой тени, быстро направились к трамвайной линии.

Где-то вдалеке, на востоке блеснуло пламя. Далекий огненный глаз и глухой звон дали знать, что вечерний трамвай спешит к ним из крайнего восточного квартала.

Полицейская конница, разбившись на маленькие разъезды, очищала от людей широкий бульвар, оттесняя прохожих в поперечные улицы, к северу и к югу.

По обезлюдевшему бульвару проносился с внезапными порывами беспокойный осенний ветер.

Взволнованный только что пережитым приключением, унося в сердце гневный след как свежую рану, Радионов направился по западному бульвару, связывавшему этот квартал с центром города.

На минутку он поколебался, поглядел, не видно ли трамвая. В вечернем полумраке широкая улица блестела, как спокойная река в осенний разлив. Из влажных садов, с запада, со стороны окаймленного деревьями канала налетал вечерний ветер, который приятно подталкивал его в спину, помогая идти.

Он решил пойти пешком, по длинной улице, вдыхая прохладный воздух, освежавший его разгоряченное лицо. Он чувствовал потребность идти, двигаться — внутренние силы искали применения, деятельности. Всем своей волей он устремлялся к Белиновым. Он предполагал, что тайна исчезновения ампул, которую он неожиданно раскрыл, разрешит противоречия, откроет дорогу работе Белинова…

Здесь мысль Радионова внезапно провалилась в темную, загадочную яму… Нона — Синилов!.. Нона Белинова будет поражена, испугана, а может быть даже — не поверит… И все же — Синилов устранен из круга знакомств Белиновых!..

У него мелькнула гневная мысль:

«Какая хладнокровная злоба! Такие люди способны на всякую низость; когда преследуют какую-нибудь цель, они ни перед чем не останавливаются…»

Радионов вздрогнул, как от озноба…

«Как гадюка таится его душа во взгляде… Иуда…» — припомнил он необыкновенное «откровение» архитектора Васко Дюлгерова. Внезапно Радионов почувствовал смущение, в душе его поднялся осадок… Что направило Нону к д-ру Синилову? Только ли та женская человечность, в которой кроются все инстинкты женщины — матери, сестры, возлюбленной? У него вдруг промелькнуло, как молния:

«Что? За Нону ты был готов биться на жизнь и на смерть, как старинный рыцарь, или как…»

Он остановился, не додумав до конца. Спохватился, на сердце стало тяжело.

— В какой туман ты меня окутываешь, жизнь?.. — заговорил он про себя. — Я не дам тебе разгореться, адский огонь, распространяя свой едкий и сладкий дурман… Не нужны мне ни любовь, ни ненависть!.. Любит или ненавидит орел, когда пускается стрелой со своей скалы над океаном лесов?.. Он ищет пищу — сильный, спокойный в своей силе, могучий в своем порыве, отразивший в прозрачном оке чистую синеву недостижимого горного неба…

Прежде чем закончить, прервать напирающий поток мыслей, Радионов вдруг увидел нечто, заставившее его, со свойственной ему порывистостью, устремиться вперед.

При свете мягкого света уличного фонаря на углу он увидел перед собой три знакомые тени. Георг, Баргазова, Эрнестина! Он подумал с радостью, что сможет поделиться с ними тем, что он пережил у д-ра Синилова прежде, чем явиться к Белиновым. В то же мгновение он сообразил, что они идут его дорогой. Не к Белиновым ли?

Радионов быстро устремился к трамвайной линии. Перед ним вдруг появился, звеня и заливая улицу ярким желтым светом, вынырнувший из-за угла трамвай.

Радионов остановился на мостовой.

Когда он попробовал обойти трамвай, встречный, идущий по второму пути, вновь преградил ему дорогу…

Два трамвая разошлись.

Немного раздосадованный, Радионов стал как вкопанный у самых рельсов.

Когда оба трамвая исчезали в вечернем сумраке, удаляясь в противоположных направлениях, и Радионов посмотрел туда, где видел Георга с девушками, — те уже исчезли из виду…

Радионов пересек рельсы и устало побрел по улице, ведущей к Белиновым. Но он не успел далеко отойти, как из переулка карьером вылетело два всадника. Они направлялись вдоль улицы, в глубине которой, в тени тополей, Радионов снова увидел Георга, Елену и Эрнестину, спешивших прочь.

Всадники повернули, копыта зацокали по брусчатке мостовой. Полицейские поскакали за ними.

— Стой! Стой!.. Руки вверх! — хрипло кричал один из конных полицейских. Он размахивал над головой обнаженной саблей; в блестящей стали клинка мелкими искрами сверкало отражение уличных фонарей.

То, что произошло перед глазами застывшего на месте Радионова, заняло, пожалуй, не более минуты…

…Георг обернулся; в его памяти мгновенно промелькнули упавший пистолет, прохожий… возникло невзрачное лицо предателя… «Не получишь ты фальшивым серебром истинную цену моей головы!..» — насмешливо подумал он. И оттолкнув двух подруг, прикрывая их собой, хрипло кинул им: