Роман одного открытия - [85]

И она вновь видит его с поднятым воротником, глаза его становятся большими, большими… страшными. В них вся его огненная душа, огромная сила воли, глубина молниеносной мысли, пронизывающей своей необыкновенной логикой, которой нельзя не подчиниться…

«Поднимутся тени павших предтечей от одного края света до другого, — шепчет он в ее душе, — истина встанет, как судья, над кровавой совестью всех палачей и не возвратятся в могилы мертвецы, пока не встанут живые…»

«Не видит ли он себя, — думает с замирающим сердцем Баргазова, — в этом бесконечном шествии предтечей, павших за свободу?.. Словно мертвый, он еще будет продолжать борьбу…»

Девушки свернули в тень вдоль Докторского сквера и поспешили к условленному месту.

Город тонул в легком вечернем сиянии, ветер шумел в каштанах, скользил по увядшей траве манежа, терялся в переулках. Там, где он проносился, блики света на фасадах домов трепетали, вечерние тени плясали на тротуарах, пестрея дрожащими пятнами разлитого серебра.

Собор высился тяжелый, молчаливый, громадный в размытой мути городского вечернего неба, ненужным блеском сияли под осенними звездами его позолоченные купола. Быстрые красные, зеленые, синие огни проносившихся машин прорезали вдали широкую поперечную улицу.

В тишину квартала проникали и оседали плотные, смешанные звуки, далекий звон трамваев, еще более далекая музыка — смутный шум большого города, дышащего могучей грудью, укутанного в вечерний плащ ненасытного осеннего очарования.

— Сможем ли мы, Эрнестина, при… теперешних обстоятельствах, — прошептала со сдержанным волнением Елена Баргазова, — отвести Георга к Асену Белинову?

— При каких теперешних обстоятельствах?

Баргазова беспокойно оглянулась, осмотрелась по сторонам. Улица была пуста, из сквера доносился густой осенний аромат — запах влажной опавшей листвы, осенних цветов, перезревшей травы. В далеком небе кое-где чуть виднелись звезды. Она нагнулась поправить чулок и, положив руку на плечо Пробирки, спросила ее глухим голосом:

— Как ты думаешь, блокады не будет? Как из нее выберется Георг?

— Блокады? — беззаботно усмехнулась Эрнестина, хотя почувствовала дрожь. — Это, Елена, в порядке вещей. Но тут, в квартале богачей, вряд ли. Та часть улицы Дунай, где произошло убийство, далеко за бульваром… Да в первый раз что ли!.. Ты боишься?

— Боюсь за Георга, — с легкой досадой промолвила Елена, — ты же знаешь…

— У Георга, мне кажется, редкий инстинкт предугадывать опасность. Он умеет действовать с молниеносной сообразительностью, выходить невредимым из опасности. Ты же сама об этом говорила… о «школе Левского». Что же ты теперь?

— Ничего, — слегка нахмурилась Баргазова. — Идем.

Они свернули мимо манежа, чтобы перейти через пролегающий поперек их пути бульвар. Вдруг из глубины улицы донесся глухой, далекий топот… топот конских копыт.

Охваченные страхом, две подруги схватились за руку и перебежали на противоположный тротуар. Новый пятиэтажный дом возле садика Академии художеств бросал густую, гостеприимную тень. Они быстро в нее нырнули.

В садике светили мягким лимонным светом декоративные японские фонарики. В искусственном лунном полусвете видны были поздние розы, трава на клумбах, силуэты деревьев…

Они заметили влюбленные парочки на скамейках, укрывшиеся в глубокой тени, до них донесся тонкий аромат табака, смешанный с нежным запахом цветущих роз. Свежее, прохладное дыхание сада коснулась их разгоряченных лиц.

Они направились в сад. Георга не было видно.

Вдруг, прежде чем они вступили в аллею сада, из-за близкого дерева с густой кроной, растущего на бульваре, показалась тень человека, и он быстро направился к ним. В полумраке они увидели блеск знакомых глаз, пленительную улыбку…

Елена Баргазова, запыхавшись, прижалась к появившемуся человеку.

— Георг! — чуть слышно, с глубоким облегчением вздохнула она. — Мы очень запоздали?

Георг поздоровался с девушками, обнял их за плечи. Темные волосы Баргазовой и русые кудри Пробирки касались его продолговатого лица. Продолжая спокойно улыбаться, он повел их к самой освещенной части бульвара:

— Свет теперь не враг мне, — усмехнулся он, — предоставим тени влюбленным.

Георг был одет в темный костюм. На фоне светлой рубашки выделялась широкая блестящая полоса…

«Он в шелковой рубашке и дорогом галстуке…» — смутно сообразила Баргазова; это ее, кажется, успокоило.

Широкополая черная шляпа бросала тень на его лицо. Он непринужденно смеялся, привычным шепотом иронизируя над своей вечерней элегантностью «барина».

— Теперь я готов для ресторана «Болгария». Повести вас туда?

— Георг, два часа тому назад по радио сообщили: на улице Дунай, за бульваром Дондукова, убит профессор Нулев… Ты об этом знаешь?.. Кто убил профессора Нулева? — внезапно спросила Эрнестина Грациани.

— Это дело рук македонцев, — холодно и немного резко ответил Георг.

Девушки умолкли, будто их коснулось что-то чуждое, повеявшее холодом в их сердца. И Елена и Эрнестина почувствовали: Георг не сказал им правды!

Они молча пошли дальше по средней аллее освещенного бульвара. Каштаны шумели над их головами, по бульвару двигались молодые люди и девушки, занятые своими интересами, по-вечернему оживленные.