Роман одного открытия - [32]

Сейчас человек летит над облаками, его ум работает с невероятной силой вечно совершенствующегося механизма — и… разрушает и меняет. Что было бы, если бы наши смуглые горцы, живущие сейчас под тяжестью черного труда, или хотя бы их дети полетели свободные от постоянной заботы о хлебе? Быть только чистыми людьми с чистыми сердцами, детьми, которые цветут как горные цветы?

Асен Белинов улыбнулся:

— Вы живете очень одиноко, господин Радионов. Ваша воля закалилась на лоне природы, в суровой жизни народа с гор… Но у вас там нет всего того, что вам необходимо. Как бы вы не были связаны с простыми людьми, вы одиноки с вашими мыслями, весьма различными от мыслей и забот тех, с кем вы встречаетесь и дружите в горах. Мне кажется, что вы пренебрегли одним весьма существенным обстоятельством. Человек творит только общими усилиями. То, что отдельному человеку кажется огромным, недостижимым, общими усилиями преодолевается почти всегда. Спуститесь с гор. Подойдите ближе — и вы поймете гигантское в общих усилиях.

Ваш индивидуализм держит вас в стороне от действительной жизни, как бы это не казалось, на первый взгляд, невероятно именно вам. Вам недостает естественной культурной среды — вашей среды… А сейчас ваш индивидуализм, может быть, переживает крушение — отсюда ваш бунт и ваша растерянность. Побольше, почаще будьте среди людей, с людьми — не пренебрегайте культурной жизнью! Я подозреваю в вас огромные духовные силы, самобытный ум. Дайте культурную пищу вашему уму. Может быть, это звучит как совет — пожалуйста простите… Уже если на то пошло, вам надо жениться.

Радионов вскочил как ужаленный.

— Мне жениться!

— Да. Ваш кризис является кризисом, если можно так выразиться, предсемейной, предобщественной жизни. Остерегайтесь, чтобы вам не стать общественно бессильным. Для здорового и молодого человека это равносильно летаргии… Не знаю, вас не раздражает мой немного наставнический тон, — дружелюбно улыбнулся Белинов. — Но я почти понимаю вас, вы вторично переживаете возмужалость — простите за выражение — из этого кризиса вы выйдете более социальным и зрелым для творческой работы. Вы можете принять на себя большие задачи… Мне нравится в вас мужество, здоровый и гордый вид — словно скала, отделившаяся от горы. Вы все перенесете. Я почти завидую вам. Если бы я был как вы, может быть, моя задача была бы легче, — в глазах Белинова внезапно промелькнула тень.

Радионов почувствовал дружеское сочувствие к молодому ученому. Он угадал в нем скрытую муку.

— Я не могу быть вам чем-нибудь полезен? — неожиданно вырвалось у него.

— Да, да — может быть. Я не знаю хватит ли у меня мужества выдержать до конца. Мне нужны искренние приверженцы… И может быть более сильные, более деловые, более современные молодые люди. В моей работе я наталкиваюсь на задачи, разрешение которых не в моем вкусе… Но сейчас мы не будем об этом говорить, — опять внезапно улыбнулся Белинов, словно сожалея о проявленной слабости.

Радионов был польщен проявленным к нему доверием. Он почувствовал непоколебимую готовность всеми силами помочь, хотя решительно не понимал чем.

Вдруг он вспомнил о Ноне, жене Белинова. Странное чувство охватило его. Он встал во весь свой рост, улыбнулся со странным блеском в глазах и твердо сказал:

— Все принимаю. Все перенесу. Вижу, что я должен перемениться, как змея сменить кожу. Только об одном, — промолвил он хриплым голосом, слегка переменившись в лице и иронически усмехаясь, — не будем говорить: о женитьбе. Это действительно преждевременно.

— Ого, — расхохотался Асен Белинов, — вот вы и попались, — но я не буду пытаться вырвать у вас признания по такому интимному вопросу. Уважаю вашу тайну.

Радионов видимо разозлился:

— Нельзя избежать разговора об этом! — неожиданно для самого себя, выпалил он и сейчас же смутился внезапности своего заявления.

И Радионов, поддаваясь желанию избежать дальнейших объяснений, протянул руку и отправился к выходу. Белинов проводил его до площадки лестницы.

— Радионов, — проговорил он тихо, положив руку на плечо молодому человеку, — ты мне нужен, позволь мне говорить тебе «ты», приходи всегда, когда будешь приезжать в столицу.

Радионов как-то особенно взглянул на Белинова и тень пробежала по его лицу. Но он сейчас же поднял голову, пристально взглянул на молодого ученого, снова крепко, сердечно пожал его руку и сказал с глубоким чувством, словно произнеся присягу:

— Буду приходить. Авось наш сговор послужит к добру для обоих нас.

— Чудесный парень, — тихо и задумчиво промолвил Асен Белинов, медленно закрывая дверь своей квартиры за лесничим.

«Я чувствую, что для меня наступает самое тяжелое испытание, — напряженно думал Радионов, спускаясь по лестнице от Белинова. — Нужно взять себя в железные руки. Назревают события, которые потребуют от меня полного самообладания. Я не позволю малейшей тени упасть на этих чистых людей, которых полюбил чертовски мучительной любовью».

— Я должен тебя сохранить, — пробормотал он вполголоса, — я должен тебя запечатлеть в моем сердце, как святую тайну… Забыть тебя — не в моих силах… Обладать тобой — мне не суждено… Вот почему жизнь кует меня из железа и камня — уготовила мне тяжкую участь…