Роман о Лисе - [12]

— «Сир,— слово взял Бирюк[55] -медведь,

Не скажешь лучше! Что скорбеть!

В плен не был Изенгрин захвачен,

Не умер, просто одурачен.

Зря о возмездье он просил.

У Изенгрина хватит сил — ₆₀

В том случае, коль Лис-проныра

Возобновить не склонен мира,

Который клятвой был храним

Доселе,— рассчитаться с ним.

Но вы — властитель всей страны!

Вассалам начинать войны

Не дав, явите власть свою им!

С кем вы воюете, воюем

Мы все, мы с вами, господин.

Ждет кары Лису Изенгрин — ₇₀

Что ж, был бы приговор судебный

Здесь мерой истинно потребной.

Что должен, пусть вернет сосед,

Вам пеню уплатив за вред.

В Малпертуи за Лисом шлите

Меня. В его сюда визите

Я вижу благо: чем в норе,

Ему быть лучше при дворе».

— «Сеньор Бирюк,— быком Буйяном[79]

Он прерван,— разум ваш с изъяном, ₈₀

Коль дал совет владыке он

Брать с Лиса пеню за урон,

И срам, и за блудодеянье

С кумою, что преступно крайне.

Кто учинил такую мерзость

И выказал такую дерзость,

Тем помощи не подают.

Зачем же Изенгрину суд,

Когда настолько дело явно,

И гнусно, и противоправно? ₉₀

Нет, дудки! Окажись жена

Моя в руках потаскуна,

Кем вся изгажена страна,

И будь она осрамлена,

То хоть Малпертуи как крепость

И неприступен, я б свирепость

Такую проявил, дерясь,

Что стены все обрушил в грязь.

А вы оправились, Грызента,

С того несчастного момента, ₁₀₀

Как Лис-наглец, исчадье зла,

Вас поднял на луку седла?»

— «Буйян,— раздался глас барсучий,

Унизить зло нам выпал случай,

Чтобы еще не возросло.

Поскольку возвышаем зло

И расширяем мы и множим,

Когда окоротить не можем.

Зря о насилье речь тут шла:

Не хвора дама, дверь цела, ₁₁₀

А при согласье полюбовном

Нет места пеням суесловным.

Давно мила ему кума,

И бить челом не шла сама;

Но Изенгрин здесь, головой

Клянусь, ущерб увидел свой.

Не заниматься же баронам

И королю его уроном!

Вассалу нанесенный вред,

Когда он Лисом был задет, ₁₂₀

Орешка, право же, но стоит,

И он легко ущерб покроет,

Когда прибудет Лис сюда

Ждать совершения суда.

Меж тем у нас есть аргументы

Для порицания Грызенты.

Как тонок выверт, как уклюж:

Сегодня на позор ваш муж

Представлен всем зверям-вассалам!

Он вправе шпиговать вас салом: ₁₃₀

Им званы милой вы сестрой,

Но в вас недолжный был настрой.

Он верил вам, забыв опаску».

Грызенту стыд вгоняет в краску,

На нем повыщипала б мех,

Но говорит, вздохнув, для всех:

«Зря, сир Гринбер,[137] меня настырно

Корили вы. Чтоб жили мирно,

Хотелось мне, мой господин

И Лис. То был не мой почин ₁₄₀

И стиль не мой: в скандал не влезу,

Пусть кто к воде бы иль к железу

Прибег, нагрев их на огне.

Лишь оправданьем служит мне,

Больной, усталой и тщедушной,

Мой нрав доверчиво-послушный.

Святыми, коих церковь славит,

Клянусь: пусть бог меня оставит,

Коль Лис хоть раз посмел обнять

Меня не как родную мать. ₁₅₀

Я вовсе к Лису не мирволю,

Его не облегчаю долю,

Интересуясь тем, что с ним,

Кем он хвалим и кем хулим,—

Как вы — репейником ослиным.

Удручена я Изенгрином:

Винит ревнивец всех подряд

За то, что якобы рогат.

Десятой — брака годовщина

(По возрасту Пинкара[160] -сына ₁₆₀

Сужу) на Пасху уж была,

В апреле, первого числа.

Гостей сошлось на свадьбу много:

Дупло, и норка, и берлога —

Все было занято зверями,

Сидели чуть не в каждой яме,

И, сколько видел глаз окрест,

Пустых не попадалось мест.

Ему женой я стала верной,

Не прибегала к плутне скверной, ₁₇₀

И скотская претит мне гнусь.

Однако — к теме все ж вернусь.

Поверьте все, кто хочет верить,—

Я не умею лицемерить.

Клянусь святой Марией, слух

Преподал, что я из потаскух:

Свершать грехи или промашки

Мне так же трудно, как монашке».

Грызента, кончив этак речь,

Смогла иных к себе привлечь. ₁₈₀

Осёл Бернар[181] стал сердцем весел,

Когда все за и против взвесил,

Решив, что следует навряд

Считать, что Изенгрин рогат:

«Ах, баронесса, поучиться

У вас могла б моя ослица!

Волкам и псам и всем скотам

Иметь бы жен, подобных вам!

Господь меня обыди карой

И нежного вкусить мне даруй ₁₉₀

На пастбище моем репья:

Ведь если верно понял я,

Тем, любит ли вас Лис и манит

Куда, ваш разум не был занят.

Но мир, клонящийся ко злу,

Смрад источает и хулу:

Судя о том, чего не видит,

Он, где бы похвалить, обидит.

Лис, повредившийся рассудком,—

Мы вправе счесть тебя ублюдком, ₂₀₀

Тем, кто в недобрый час зачат,

Коль будешь в мир вносить разлад!

Любого весть об этой случке

С Грызентой — довела б до ручки:

В ней жил невинный интерес,

Ведь до того он к ней не лез.

Высокородный славный сир,

Велите заключить им мир

И тем явите Лису милость!

Мне ж поручите, ваша милость, ₂₁₀

Как Изенгрин ни виновать

Его, в обиду не давать:

Пускай такою пеня будет,

К какой ваш двор его присудит.

Но если дерзко он готов

Промешкать и презреть ваш зов,

И двор впустую время тратит,

Вина на нем и пусть он платит».

Собранье молвит: «Будь в обиде

На вас, о сир, святой Эгидий[220] , ₂₂₀

Коль вызван Лис сюда сегодня

Иль завтра (как вам то угодней)

Не будет: если ж не придет,

То послезавтрашний привод

Злодея будет пусть насильным,

А угощенье столь обильным,

Чтоб долго помнил он прием».

Рек Властелин: «Вина на том,

Кто хочет суд вершить со злостью:

Не подавитесь этой костью, ₂₃₀

Спесь, возвышающая вас

Над ним, ужалит вас же в глаз.

Я униженье Лиса вижу

И оттого не ненавижу.

Исправиться он захоти,

Вновь будет у меня в чести.

Жену простите, коль всего