Роман-газета для юношества, 1989, №3-4 - [28]
— Ну что ты шлепаешь? Я же прошу: ти-ше…
Нина стояла позади него, зажимая рот ладонью. Ей отчего-то было все время смешно. Увидела, что Володя, перед тем как войти в тростники, надел старые, с дырками, по бокам, чтобы выливалась вода, дедовы калоши и привязал их к ногам, и опять расхохоталась. Володя объяснил: тростники ломаются, а из дна торчат короткие, твердые, как железо, обломки, что тут с голыми ногами и бегемот не пройдет, она опять рассмеялась. Потом ей было смешно, когда Володя складывал в противогазную сумку разные продукты, ей казалось, что берет их слишком много; потом она хохотала, когда Володя с лицом Соколиного Глаза опробовал свой лук. И вообще она хохотала всю дорогу до озера.
Володя осторожно раздвигал руками тростники — следом шла Нина. Подгребая лапами, плыл Шарик. Володя дернул за веревку. Шарик закрыл глаза, перестал шевелить лапами и закачался в воде, как толстая сарделька. Нина фыркнула. Где-то тут, рядом, уже должен быть тот плесик. В прошлый раз он подошел к уткам метров на восемь. Обломок тростникового стебля больно деранул по ноге, Володя закусил губу и сделал еще шаг. Только бы ветер вдруг не стих! Ветер прокатывался по тростникам, они колебались, терлись друг о друга, шуршали, и в этом сонном шуме озерных джунглей исчезали все иные звуки.
Поправив лук, Володя пошел тише и вдруг замер: штук пятнадцать крупных, кряковых селезней спокойно спали на сверкающей солнечными бликами воде. Володя затаил дыхание, осторожно уложил стрелу на древко, вставил тетиву в пазы, наклонился вперед и стал ловить глазом цель. Один из селезней вдруг встрепенулся, закрутил головой.
Туго завибрировала тетива…
— Есть! Попа-ал! — закричала Нина.
— Ухнешься! — крикнул Володя, — Нинка, стой!
Нина вдруг вскрикнула и провалилась с головой в глубокую скрытую водой яму. Володя бросился к ней. Вынырнув, она отплыла чуть, нащупала ногой дно и встала. Теперь уже Володя расхохотался. На голове у нее висели тонкие зеленые пряди тины, а волосы были усыпаны зеленой чешуей ряски.
Шарик поплыл к берегу. Вскоре послышался его лай. И Володя понял, что земля уже близка. Над колышущимися метелками тростников показались лохматые вершины елей, стало мельче, и они вскоре вышли на сушу.
Быстро разожгли костер. Володя отправил Нину к ручью, впадающему в озеро, чистить селезня.
Зашуршали кусты. В плотно облепившем тело платье на полянку вышла Нина с общипанным и выпотрошенным селезнем. Она встала у костра на колени, кинула селезня и начала выжимать косу, как мокрое полотенце. Володя насадил тушку на заостренную с двух сторон палку, посыпал снаружи солью и уложил над огнем на двух рогульках.
— Ух, и полопаем сейчас… — сказал он.
— Б-ррр… за-амерзла… — отозвалась Нина.
— Скинь платье да просушись.
Откуда-то с неба разнесся дробный стук. Очень высоко, в бездонной синеве, медленно плыл серебряный крестик, а за ним, привязанный невидимым тросом, полз надутый воздухом конус. Вдруг сбоку вынырнул юркий самолетик, понесся на конус, и до земли опять донеслось дробное татаканье. «Та-та-та-а» — тревожно плыло из синевы неба.
— «Ишак» по колбасе лупит, — сказал Володя.
— Ишак?
— Ну это истребитель марки «И-16». А конус — мишень. Папа у меня на таком летал. Он называл его «курносым».
Володя попробовал тушку острием ножа, и нож легко вошел в мясо. Через полчаса все было съедено.
…Солнце клонилось к вершинам деревьев. Но оно ещё долго будет светить косыми вечерними лучами: стояли самые длинные дни года. Провожаемые усталыми вечерними песнями зябликов, Володя и Нина шли по извилистой тропинке.
— Посмотрим, какой завтра будет день, — сказал Володя, когда деревья расступились и они увидели дом деда. — А знаешь, как?
— Не знаю.
— Да по коровам. Сейчас мимо дома стадо в деревню пойдет. Если первой красная, значит, будет хороший день, а черная — плохой. Иди сюда. Вот и стадо.
Па дороге показались коровы, и ветер донес теплый запах парного молока. С тихим, утомленным мычанием, шлепая на дорогу лепехи, спешили домой. Впереди шла красная корова.
— Значит — хороший? — спросила Нина.
— Даже отличный! — сказал Володя.
— Куда тебя понесло, куда-а? — послышался крик пастуха. — Ишь, шельма, не терпится.
Володя и Нина обернулись.
Обогнав всех, впереди стада шла черная корова.
На столе в кухне записка: «Питайтесь. Я — во дворце». В миске лежала нарезанная большими кусками картошка, в глубокой тарелке — рыба, в крынке — молоко. Они торопливо, жадно ели.
— Вова, а где же «лесная» бабушка? — спросила Нина. — Раз есть «лесной» дед…
— Она пропала, — сказал Володя. — Леса тут такие… ух! Еще лет шесть тому назад ушла за грибами и не вернулась. Дед Иван еще и сейчас ждет. Сядет вечером на крыльцо и глядит, глядит в лес… Поела? Айда кататься на велике… Держись!
Послышались звуки гармошки, крики, визги, хохот, и они выехали на окраину деревни, к большим качелям. Парни и девчонки сидели на лавках, кто валялся прямо на траве, а на широкой доске качелей стояли двое — парень и девушка. Качели взлетали все выше и выше, девушка притворно-испуганно вскрикивала, а парень хохотал.
— Дед Иван сладил качели, — сказал Володя. — Покатаемся?
На пути из Бодайбо в Иркутск гидросамолет попадает в грозу. Полыхают молнии, машину кидает из стороны в сторону, крылья раскачиваются, точно фанерные листы. Падают обороты двигателя, командир принимает решение сбросить груз и вдруг видит направленный на него пистолет… В основе повести «Отцовский штурвал» лежат реальные эпизоды, связанные с повседневной работой авиаторов, героическими традициями сибирских пилотов. Сергей Жигунов по примеру отца становится летчиком и продолжает трудное, но необходимое для таежного края дело.
В книгу известного сибирского прозаика Валерия Хайрюзова «Точка возврата» вошли повести и рассказы, посвященные людям одной из самых мужественных профессий — летчикам. Каждый полет — это риск. А полет над тайгой или тундрой — риск вдвойне. И часто одной отваги и решимости бывает мало. А лететь надо. В любую погоду, в любое время года. Потому что только от них зависит, выживет ли в зимовье тяжелобольной, получат ли продукты отрезанные пургой буровики, спасутся ли оленеводы от разбушевавшейся огненной стихии и… встретятся ли двое, стремившиеся друг к другу долгие годы?..
Новая книга известного писателя-сибиряка Валерия Хайрюзова – это яркая, объемная, захватывающая и поразительная по своей глубине панорама жизни сибирской глубинки.Герой повести «Болотное гнездо» Сергей Рябцов, отслуживший срочную и успевший получить «печать войны» в Афганистане, возвращается в родные места, в притаившийся среди иркутских болот, богом забытый поселок, – и узнает, что жить отныне ему негде. Родственники решили, что он погиб, и продали дом, в котором Сергей вырос. Неожиданно для себя парень оказывается перед непростым выбором: попытаться вернуть прежнюю жизнь или начать новую с чистого листа?..В повести «Луговой мотылек» люди, вынужденные всеми силами бороться с нашествием прожорливого вредителя, оказываются в ситуации, когда нужно решать, готов ли ты пожертвовать собственным добрым именем ради спасения общественного урожая?А пронзительная, берущая за душу история дружбы и беззаветной преданности собаки и человека в новелле «Нойба» не оставит равнодушным никого!
Иванов Юрий Николаевич родился в 1928 году в Ленинграде. После окончания института уезжает на Камчатку. По роду своей работы много ездит по полуострову, часто встречается с камчатскими охотниками, оленеводами, рыбаками. Впечатления от этих встреч легли в основу его первых рассказов и очерков, которые публиковались в местных газетах, а также в журналах «Огонек», «Вокруг света», «Нева».В 1957 году Ю. Н. Иванов переезжает в Калининград, где последние несколько лет работает в научно-исследовательском институте рыбного хозяйства и океанографии.
В новую книгу «Почтовый круг» молодого иркутского писателя. командира корабля Ан-24, лауреата премии Ленинского комсомола вошли повести и рассказы о летчиках гражданской авиации, в труднейших условиях работающих на северных и сибирских авиатрассах. Герои книги — люди мужественные, целеустремленные и по-современному романтичные.
В популярной форме излагаются история возникновения и сущность православия, рассмотрены его таинства и обряды, обычаи и праздники, а также современная культура православия.Для широкого круга читателей.
Весёлые короткие рассказы о пионерах и школьниках написаны известным современным таджикским писателем.
Можно ли стать писателем в тринадцать лет? Как рассказать о себе и о том, что происходит с тобой каждый день, так, чтобы читатель не умер от скуки? Или о том, что твоя мама умерла, и ты давно уже живешь с папой и младшим братом, но в вашей жизни вдруг появляется человек, который невольно претендует занять мамино место? Катинка, главная героиня этой повести, берет уроки литературного мастерства у живущей по соседству писательницы и нечаянно пишет книгу. Эта повесть – дебют нидерландской писательницы Аннет Хёйзинг, удостоенный почетной премии «Серебряный карандаш» (2015).
Произведения старейшего куйбышевского прозаика и поэта Василия Григорьевича Алферова, которые вошли в настоящий сборник, в основном хорошо известны юному читателю. Автор дает в них широкую панораму жизни нашего народа — здесь и дореволюционная деревня, и гражданская война в Поволжье, и будни становления и утверждения социализма. Не нарушают целостности этой панорамы и этюды о природе родной волжской земли, которую Василий Алферов хорошо знает и глубоко и преданно любит.
Рассказ Александра Ремеза «Рассказ о любви» был опубликован в журнале «Костер» № 8 в 1971 году.
Четыре с лишним столетия отделяют нас от событий, о которых рассказывается в повести. Это было смутное для Белой Руси время. Литовские и польские магнаты стремились уничтожить самобытную культуру белорусов, с помощью иезуитов насаждали чуждые народу обычаи и язык. Но не покорилась Белая Русь, ни на час не прекращалась борьба. Несмотря на козни иезуитов, белорусские умельцы творили свои произведения, стремясь запечатлеть в них красоту родного края. В такой обстановке рос и духовно формировался Петр Мстиславец, которому суждено было стать одним из наших первопечатников, наследником Франциска Скорины и сподвижником Ивана Федорова.