Роль, заметная на экране - [52]

— А я Раину лекцию слушала! — захохотала Альфия.

Вскочив ногами на его колени, она, перегнувшись ко мне, весело сообщила:

— А я сегодня за один вечер две шоколадки съела! Вот у меня мама какая!

Автобус тронулся, и девочка не удержалась на ногах.

— Теперь знаю, кого мне надо взять в партнерши, — пошутил Анвер, поднимая ее над головой. — На одной руке можно целый день таскать! И протестовать бы не пришлось!

Я вдруг сразу вспомнила наш неудержимый смех и все подробности последней репетиции. Моя улыбка исчезла так же, как и веселое настроение.

— Вы устали? — нарушил молчание Вадим. — Я видел!.. Высоко ценить интересы коллектива очень благородно, но вы же совсем не знаете меры!

Я только отрицательно качнула головой. Его слова совсем не имели ко мне отношения. Я пренебрегала своими интересами вовсе не ради коллектива… Наоборот. Многое шло во вред общим интересам! Я наконец поняла это.

— Докладом вас загрузили зря, — продолжал Вадим. — Хотя он был так же очарователен, как и все, что вы делаете…

Он ласково смотрел на меня, а я повернулась к темному окну.

Поступки мои были несомненно «очаровательны» и говорили о «новых, благородных позициях в искусстве…». Венера отдала мне придуманное, прочувствованное для себя, кусок своей жизни, а я даже рта не раскрыла, чтобы защитить ее от оскорблений… А Хабир?.. Он готов помогать всем, кто в этом нуждается! Я же заподозрила его в низости, нашептала Анне Николаевне…

Вадим ничего не знал об этом, как не знал и нашего уговора с Анной Николаевной. Мне хотелось спрятаться, до того постыдным казалось собственное поведение.

На мое счастье, автобус остановился, и шофер выскочил проверить что-то в моторе. Я встала.

— Простите, — сказала я Вадиму. — Извините, извините, — повторяла я, шагая через ноги и руки осветителей, расположившихся в проходе, и выпрыгнула следом за шофером. — Я пойду пешком, — сказала я ему и шагнула в темноту.

Глаза мои еще не успели привыкнуть к мраку, и я ступала наугад, чувствуя под ногами то кочки, то траву и не узнавая дороги. Автобус проехал мимо, еще больше ослепив меня фарами. Я шагнула в сторону и чуть не упала, наткнувшись на большую кучу хвороста. Повернувшись, я вытянула перед собой руки и осторожно пошла вперед, но уткнулась в стог колючего сена.

— Раечка, что с вами? — услышала я голос Вадима.

Он, догнав меня, пошел рядом.

— Ничего особенного, — уклончиво ответила я, хотя испугалась ночного леса и в глубине души обрадовалась, что осталась не одна. — Мне захотелось пешком…

— А старой башкирской плетки тебе не захотелось? — вынырнул из темноты Анвер. — Куда тебя понесло ночью посреди леса? Не натопалась еще за целый день?

— Я после репетиции лежала два часа, — невольно начала оправдываться я, но не удержалась от иронии: — Знаю, что балерина Искандарова нужна не меньше трактора.

— Ну, ты и… — начал Анвер, но запнулся.

— Дура? — продолжала задираться я.

— Не так хотел сказать, но уж спорить не буду! Под ноги смотри! — воскликнул он, когда я споткнулась, и взял меня под руку.

Вадим взял мою руку с другой стороны.

— Анвер, а почему вы, собственно говоря, решили, что Рая без вас не дойдет до парохода? Разве у вас кошачье зрение и вы видите ночью, как днем?

— Ни зрения, ни хитрости кошачьей не имею, к сожалению, только, знаете… — запальчиво начал Анвер, но, видимо, ничего больше придумать не мог.

Вадим крепко сжал мне запястье.

— Так что же случилось, Раечка? До этого я не замечал за вами таких капризов…

— Это не каприз, — вздохнула я и больше не сказала ни слова.

Вадим и Анвер начали о чем-то спорить, а я, глядя себе под ноги и еле различая дорогу, думала о своем.

В детстве я любила тетю Аню почти так же, как бабушку. Потом увидела, что ей уже неинтересно привязывать мне банты и забавляться башкирским акцентом. Я почувствовала холод, и моя привязанность ослабела. Последние годы она перестала быть моей тетей Аней и превратилась в Анну Николаевну.

Бабушка, став пенсионеркой, круглый год жила на даче. Анна Николаевна приезжала туда только летом. Вместе с ней появлялись гости, и мы с бабушкой едва успевали стряпать, убирать, мыть посуду, поливать цветы… Я уже начинала мечтать о зимней тишине, когда, приехав на воскресенье из интерната, можно коротать время только с бабушкой. Но бабушке все казалось не в тягость, и она двигалась как молоденькая, когда была вместе с дочерью.

— Вот что, — вдруг остановился Анвер. — Давай-ка я тебя понесу. Ты, видно, совсем расклеилась…

— Ты в своем уме? — возмутилась я.

— Раечка, не злитесь! Ну, хотите, мы вдвоем вас понесем? Сцепим руки замком… — предложил Вадим.

— Я не устала… Не очень, во всяком случае… Я просто думала… — потемки развязали мне язык, — думала о том, можно ли ради близкого человека поступать нечестно с другими людьми…

Теперь замолчали и они, а я приуныла вовсе.

В темноте все вокруг потеряло привлекательность. Деревья и кусты у дороги казались черными, черным был и лес, тянувшийся с обеих сторон, а цветы стали одинаково серыми. Вслед за нами по темному небу бежала луна, прикрытая легким облаком. Над землей поднимался туман, и ногам стало холодно от выпавшей на траву росы.