Роль читателя. Исследования по семиотике текста - [121]
Логическая истина, такая, как, например, «или р, или ~р», – это условие возможности вообще какой-либо мироструктуры. Представим себе такой мир W>4, в котором индивиды могли бы в одно и то же время иметь и не иметь свойство «быть круглым» (иначе говоря, в таком мире знаки + (плюс) или – (минус) в матрице не имели бы никакого определенного значения и один мог бы быть перепутан с другим). Такой мир был бы неконструируемым (и, если угодно, «непредставимым» – в смысле «структурно не формулируемым»). Между прочим, сказанное, по-видимому, относится к приведенному выше высказыванию-вопрошанию (1), в котором моя теща пыталась вообразить такой возможный мир, в котором индивид, обладающий свойством «быть ее зятем», одновременно обладал бы и свойством «не быть ее зятем»; но подобное противоречие будет рассмотрено подробнее далее (в разделе 8.8.2 и сл.).
Итак, логически необходимые истины не являются элементами какого-либо мира, но суть формальные условия конструируемости матриц мира.
Однако нам могут возразить, что в мирах нарративных (вымышленных) бывают случаи, когда истины логики отрицаются. Типичны в этом отношении многие научно-фантастические романы, в которых, например, могут существовать замкнутые причинно-следственные цепочки: А есть причина В, В есть причина С, а С, в свою очередь, есть причина А. В таком романе индивид-персонаж может перемещаться по времени в обратном направлении и не только встретить себя самого в более молодом возрасте, но даже стать своим собственным отцом или дедом. Мы можем себе представить, что в подобном путешествии наш персонаж обнаруживает, что 17 – вовсе не простое число и что поставлены под вопрос многие другие из так называемых вечных истин. Не должны ли мы в этом случае говорить о мирах, в которых логически необходимые истины более не действительны?
Все же, по-видимому, это лишь причудливая нарративная иллюзия. Подобные миры не «конструируются», они только «называются». Легко сказать, что существует мир, где 17 – не простое число. С таким же успехом можно утверждать, что есть мир, где птички-зеленюшки питаются камнями. Но для того, чтобы сконструировать первый из вышеназванных миров, необходимо сформулировать правила, по которым число 17 можно будет разделить на число, не являющееся ни единицей, ни им самим, – и показать хоть какой-нибудь результат (какое-нибудь частное). Во втором случае надо будет описать индивиды, названные «птичками-зеленюшками, питающимися камнями», приписав им некие свойства, например: «проживать в XVII веке», «быть зелеными», «обитать под землей и есть все те камни, которые патер Кирхер[503] бросал в кратер вулкана, чтобы проверить, долетят ли они до антиподов или соберутся в центре Подземного Мира (Mundus Subterraneus)».
Как видим, в данном случае мы бы конструировали индивиды, комбинируя – хоть и необычным способом – те свойства, которые можно найти в матрице W>0 (т. е. мира референции).
К тому же ряду относится и вопрос, известный из истории философии: «Можно ли представить себе гору из золота?»[504] – а также вопрос, который в свое время задал Гораций: «Можно ли вообразить человеческое существо с лошадиной шеей?»[505] Почему бы и нет? И в этих случаях говорится о новых предметах, составленных из того, что уже известно. Гораздо труднее (как свидетельствует история логики) представить себе (т. е. сформулировать правила, по которым можно построить) квадратный круг.
Еще один пример: в научно-фантастическом романе может идти речь о некой «машине», которая дематериализует некий предмет (скажем, куб), а затем этот предмет вновь появляется, но пропутешествовав назад во времени (скажем, этот куб оказывается стоящим на той же «машине», но на час раньше, чем его туда поставили). Подобную «машину» можно назвать, но ее нельзя сконструировать, т. е. в романе говорится, что такая «машина» есть и что она даже имеет какое-то название, но не объясняется, как именно эта «машина» действует. Она остается, таким образом, всего лишь чрезвычайным оператором (an exception operator, un operatore di eccezione), наподобие Волшебного Дарителя в сказках[506] или Бога в повествованиях о чудесах: т. е. таким оператором, которому приписывается свойство «быть в состоянии пренебрегать законами природы (и логически необходимыми истинами)».
Однако, чтобы постулировать такое свойство, необходимо прежде принять те законы, которые могли бы быть нарушены. В самом деле, чтобы завести речь о таком операторе, который может пренебречь законом тождества (и, например, сделать из меня моего собственного отца), надо сначала сконструировать матрицы такого мира, в котором закон тождества будет действителен, иначе мы даже не сможем говорить ни обо мне, ни о моем отце, ни о причудливой возможности перепутать нас двоих – мы не смогли бы также приписать «волшебному» оператору его вышеназванное свойство, потому что он и обладал, и не обладал бы им в одно и то же время.
